Пол Боулз - Замерзшие поля

— Ну давай, — сказал отец.

— Нет. Не хочу.

С притворным изумлением отец переспросил:

— Да ну? Не хочешь? — Но тут его лицо стало опасным, а голос хлестнул, как плеть. — Ты будешь делать, что тебе говорят?

— Нет. — Впервые в жизни Дональд открыто бросил ему вызов. Отец побагровел.

— Слушай сюда, наглый мальчишка! — Голос его накалился от гнева. — Думаешь, тебе это сойдет с рук?

Дональд не успел понять, что происходит: отец вцепился в него одной рукой, нагнулся и зачерпнул побольше снега.

— Сейчас мы все уладим, — сквозь зубы проговорил отец и внезапно стал яростно втирать снег в лицо Дональда. Дональд задыхался и корчился, а отец запихнул то, что осталось, ему за шиворот. Чувствуя, как мокрая ледяная масса ползет по спине, Дональд согнулся вдвое и зажмурил глаза, уверенный, что отец хочет его убить. Изо всех сил дернувшись, мальчик вырвался и упал лицом в снег.

— Вставай, — с отвращением сказал отец.

Дональд не пошевелился. Если надолго задержать дыхание, можно умереть.

Отец резко поднял его на ноги.

— Осточертело мне твое кривлянье, — сказал он. И крепко ухватив Дональда сзади, заставил его идти к дому.

Дональд шагал, глядя на белую дорогу перед собой, без всяких мыслей. Необычное спокойствие сошло на него: ему не было жаль себя, мокрого и замерзшего, даже не было обидно, что с ним дурно обошлись. Он чувствовал себя отдельным: приятное, почти роскошное ощущение, которое он вобрал в себя, не понимая и не обдумывая.

Когда в сумерках они добрались до длинной аллеи кленов, отец сказал:

— Теперь можешь пойти поплакать мамочке в юбку,

— Я не плачу, — громко и равнодушно произнес Дональд. Отец не ответил.

К счастью, на кухне никого не было. По голосам в гостиной он понял, что тетя Луиза, дядя Айвор и мистер Гордон собираются уезжать. Дональд побежал наверх в свою комнату и переоделся. Дырочка, которую он продышал на окне, снова заиндевела, но круглую отметину еще можно было разглядеть. Когда он закончил одеваться, его позвала мать. Снаружи было совсем темно. Дональд спустился вниз. Мать стояла в прихожей.

— О, ты переоделся, — сказала она. — Иди, попрощайся с тетей Луизой и дядей Айвором. Они на кухне.

Он посмотрел ей в лицо — не видно ли недавних слез: ее глаза слегка покраснели.

Они зашли на кухню вместе.

— Дональд хочет попрощаться, — сказала мать мистеру Гордону, поворачивая Дональда к тете Луизе. — Вы подарили ему замечательное Рождество, — в ее голосе послышался упрек, — но все же это было чересчур.

Толстый воротник бобровой шубы мистера Гордона был поднят, закрывая уши, на руках — огромные меховые варежки. Он улыбнулся и с предвкушением похлопал в ладоши; раздался приглушенный звук.

— Ох, это было так весело, — сказал он. — Он немножко похож на меня, знаете, когда я был в его возрасте. Я тоже был таким робким и тихим парнишкой.

Дональд почувствовал, как сжалась рука матери на его плече, когда она подтолкнула его к тете Луизе.

— М-м, — сказала она, — ну, тетя Луиза, тут кое-кто хочет с тобой попрощаться.

Дональд с восхищением наблюдал, как дядя Виллис и дядя Грег увозят всех на санях, но все же заметил, что его отец вообще не появился на кухне. Когда сани скрылись из виду на темной дороге, все перешли в гостиную, и дедушка подбросил полено в камин.

— А где же Оуэн? — вполголоса спросила бабушка.

— Наверху, наверное. По правде сказать, меня не очень волнует, где он.

— Бедняжка, — сказала бабушка. — Голова прошла хоть чуточку?

— Немножко, — вздохнула мать. — Он своего добился, испортил мне все Рождество.

— Стыд и срам, — сказала бабушка.

— У меня не было другого выхода. Иначе было бы стыдно смотреть Айвору в глаза.

— Уверена, что все это поняли, — успокоила ее бабушка. — Не волнуйся из-за этого. В любом случае, Оуэн завтра уедет, и ты отдохнешь.

Незадолго до возвращения дяди Виллиса и дядя Грега, отец Дональда спустился. Ужинали почти в полной тишине; отец ни разу не заговорил с Дональдом и не обращал на него ни малейшего внимания. Сразу после ужина мать отвела Дональда наверх спать.

И ушла, а он лежал в темноте, прислушиваясь, как мелкие снежинки летят в окно. Волк там, снаружи — бегает в ночи по тропам, неведомым никому, с холма и через луг, останавливается попить у ручья, в омуте, не скованном льдом. Его жесткую шерсть облепил снег: вот он отряхнулся и выбрался на берег, где сидел, поджидая его, Дональд. Волк улегся рядом, положив тяжелую голову мальчику на колени. Дональд приник к нему и уткнулся в косматый мех загривка. А потом оба встали и помчались вместе, все быстрее и быстрее, через поля.