Вадим Давыдов - Год Дракона

– Я не хочу ни с кем воевать. И все остальные, поверьте, еще меньше, чем я…

– Ваш испуг уже миновал?

– Какой испуг?!

– Я о вашей последней книге.

– Ах, Боже мой… Она вовсе не предназначена служить знаменем для крестовых походов, если вы об этом. Я видела несчастных одурманенных людей, а не…

– И что вы собираетесь противопоставить этому дурману? Неделю моды в Париже? Или Каннский кинофестиваль?

– А вы?!

– Мы сначала отправим на корм червям особо рьяных распространителей дурмана, а остальных напугаем нашей мощью и железобетонной правотой так, что им ничего другого не останется, как забыть о своем дурмане и заняться, наконец, настоящим делом…

– О каком таком деле вы все время талдычите, пан Данек?!

– Учить, лечить и защищать. Три главных мужских дела на свете, пани Елена. Все остальное – производные и вспомогательные функции.

– Ну, потрясающе. Просто потрясающе…

– Мне тоже нравится, – Майзель ослепительно улыбнулся.

– Черт подери вас совсем, пан Данек…

– До этого, надеюсь, довольно далеко, если вообще когда-нибудь дойдет. Что? Вы что-то сказали?

– Я так и предполагала.

– Что именно?

– Вы, помнится, обвинили меня в том, что я вас провоцирую. Но вы сами… Вообще все, что вы делаете – провокация. Не так ли?

– Я предпочитаю более обтекаемый термин.

– Какой же?

– Государственное строительство. Это этапы государственного строительства, дорогая. И не только у нас – везде… Государства должны быть удобными, ненавязчивыми и безопасными. Но при этом – сильными и мгновенно реагирующими на проблемы граждан. А одетые, как дервиши, молодые люди с железными болтами в бровях и гайками в носу, слоняющиеся без дела по улицам с баллонами нитрокраски – это проблема. И бандиты повсюду – проблема. И прозрачные границы, через которые сочится в страну всякая мерзость – это проблема. Проблем много, и все их надо решать. Пусть и не сразу. А не жить с ними рядом десятилетиями и уговаривать себя, что это не проблема, а так, мол, прыщик на попке, рассосется… Не рассосется. Как не рассасывается, собственно, нигде. Только у нас. Практически рассосалось, вы не находите? И мы не болтаем, а, как минимум, пытаемся строить это самое государство…

– Я думаю, что это называется – фашизм. Пусть бархатный, но фашизм…

– У-у… Да ради Бога, дорогая. Назовите это так, как вам больше нравится. Только я думаю, что порядок в стране – это не фашизм, а просто порядок. Порядок и честная власть.

– Разве власть бывает честной?!

– Бывает, пани Елена.

– И каков критерий отличия честной власти от… подлой?

– Превосходная антонимическая пара, пани Елена. В самую точку…

– Я, помнится, как-то обещала вам подыграть. Или вы это обещали?! Черт вас побери совсем, я запуталась! Неважно. Итак?

Майзель улыбнулся, посмотрев на Елену, и покачал укоризненно головой. Что ты так башкой своей драконьей мотаешь-то, свирепо подумала Елена, запутал меня, заморочил, а теперь мотаешь тут башкой, крокодил ископаемый!… И добро бы еще, если б я от речей твоих путалась, а ведь путает и морочит меня совсем, совсем по другому вопросу… Господи, испугалась она. Господи, да что же это такое?!.

– Итак, все очень просто, дорогая. Подлая власть говорит людям: я буду вас защищать. Я сама все понимаю, все умею, все вижу и всему знаю истинную цену. И отбирает у граждан оружие. А поскольку претензии подлой власти на всеведение и всеблагость смехотворны, – и чем смехотворнее эти претензии, тем подлее власть, – получается фашизм. А честная власть говорит: я не всесильна. Я не всемогуща и не всеведуща. Я буду защищать вас до последнего вздоха, но я не Господь, а всего лишь власть. Поэтому – берите оружие и учитесь владеть им, и смело идите в бой со злом. Я поддержу вас законами и судами, полицией и пенитенциарной системой, но заменить народное чувство справедливости я не могу. Вот вам творение господина Кольта, сделавшее нас всех равными. Возьмите. И будьте гражданами – смело смотрите в глаза негодяев. Через прорезь прицела.

Елена долго молчала, глядя на Майзеля. Пожалуй, королева была права, подумала она. На это трудно что-нибудь возразить…

Но она рискнула:

– И вы поэтому раздали всем подряд оружие?

– Не мухлюйте, пани Елена. Не раздали, а разрешили покупать. По символическим ценам. И изменили законы, касающиеся мер и границ необходимой самообороны. И создали Национальную стрелковую лигу и Национальную гвардию. И покончили с насилием по отношению к безоружным жертвам. Потому что у преступника всегда есть оружие, пани Елена. Всегда, – независимо от того, продается оно или нет, и сколько стоит. А если преступник знает, что вместо крика «помогите» его встретит шквальный огонь, он тысячу раз подумает, стоит ли лезть. И статистика – за нас, пани Елена. Падение уровня преступлений против личности – почти в тридцать раз за десять лет.