Вадим Давыдов - Год Дракона

– Вот, заскочил на огонек, – ненатурально улыбаясь, сказал Горалек, снимая пальто и протягивая его Елене. – Ничего, что я так поздно?

– Довольно поздно. Но ничего. У тебя ко мне какое-нибудь дело? Я тут порядок затеяла навести…

– Да брось ты, старушка, – Горалек по-хозяйски прошел в гостиную и уселся на диван, закинув ногу на ногу. – Давай лучше кофейку выпьем, а можно и чего покрепче, я как раз машину поставил…

– Франта, извини. Я совсем не расположена сейчас пьянствовать с тобой.

– Ну, детка, это ты зря. По-моему, тебе самое время расслабиться…

– Франта, в чем дело? – Елена сложила руки на груди и сердито нахмурившись, посмотрела на бывшего супруга. И только сейчас заметила, что Горалек уже принял «для сугрева».

– Ну как же, – поняв, что гостеприимства от Елены ему придется ждать долго, он встал и направился к серванту. Дорогу он знал хорошо – за те годы, что его здесь не было, обстановка в квартире Елены, которая досталась ей от родителей, совершенно не изменилась. – Весь мир, кажется, о тебе и о Майзеле только и говорит. Все вокруг только про твою книжку и талдычат. Вот я и…

– Отлично. Вот только я не намерена ни с кем сейчас это обсуждать. С тобой в особенности.

Горалек обнаружил за стеклом початую бутылку рябины на коньяке и, ухватив ее и две рюмки, направился обратно к дивану:

– А я думаю, тебе следует обсудить со мной это, – он плюхнулся на подушки и, поставив рюмки на журнальный столик, до краев наполнил их. – Давай, старушка, выпьем за все хорошее, что было и будет, и…

– Франта, я же сказала. Я не собираюсь с тобой пить. Равно как и посвящать тебя во что-либо, касающееся моей работы.

– Да? Ну и зря. А я собираюсь, – Горалек опрокинул в себя содержимое одной из рюмок. – А портретик-то хор-ро-о-ош! Бредятина, лубок, конечно, но народ… Народ – безумствует! Ты не боишься, что ликующая толпа растащит тебя на сувениры за то, что ты так славно облизала главного королевского жида?

– Я боюсь, что если ты еще что-нибудь подобное ляпнешь, будешь собирать себя по частям, – крылья носа у Елены затрепетали от бешенства, а на скулах появился лихорадочный румянец. – Допивай и выметайся отсюда. У меня полно дел!

– Спокойно, детка. Все под контролем, – Горалек опустошил еще одну рюмку. – Чего ты беснуешься? Я же все понимаю, Ленка. Он трахал тебя и пел тебе свои песни. А ты раскисла и развесила уши. Ты всегда так раскисаешь, когда тебя трахают, – он мечтательно усмехнулся. – И всегда так трогательно просишь, – еще, еще…

Возможно, ей не следовало этого говорить. Даже наверняка. Но Елена просто осатанела от ярости. Надо же, запомнил… Прищурившись, она выплюнула Горалеку в лицо:

– Ну, уж кого-кого, а тебя-то на это самое «еще» по-настоящему как раз никогда не хватало…

Горалек вдруг отшвырнул бутылку и, вскочив, бросился на Елену. Она настолько не ожидала такого от обычно вежливого и интеллигентного Франты, что по-настоящему испугалась, и страх сковал ее волю к сопротивлению. К тому же Горалек был сильнее и намного тяжелее Елены. Он повалил ее на ковер – она довольно сильно стукнулась головой, и это еще больше ослабило ее. Прижав Елену собой и сдавив одной рукой ее горло, он рванул на Елене рубашку, – так, что посыпались пуговицы:

– Мало того, что этот пархатый жид испохабил мою страну, – прорычал он в лицо Елене, которая была даже лишена возможности увернуться от его брызгающего слюной рта, и сильно сдавил ей грудь. – Превратил старую добрую Чехию в топор для того, чтобы срубить себе весь мир… Мало того, что он купил всех и вся… Он и до тебя добрался! Ты тоже ему понадобилась! Ты тоже сосала его вонючий жидовский хуй… Жидовская подстилка… Поганая сука!!! Сейчас проверим, потекла ты уже или надо еще тебя полапать…

Он так сильно придавил Елену, что перекрыл доступ воздуха в ее легкие. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание – черные силуэты, много черных силуэтов вокруг, и яркий, слепящий свет…

Когда Елена очнулась, то обнаружила себя полулежащей на диване, закутанной в плед, и полную комнату закованных в экзоскафандры по самые брови «ночных дьяволов» вместе с Богушеком и Майзелем. Шторы беспомощно болтались под порывами ветра с улицы, а пол был усеян осколками стекла и древесины… Она рывком села на подушках:

– Данек!

Он мгновенно оказался рядом с ней, и, опустившись на диван, обнял Елену, прижал к себе:

– Ничего, ничего, ежичек. Все нормально. Мы успели. Все хорошо.