Вадим Давыдов - Год Дракона

– Елена… Все, что было до тебя, было не со мной.

– Правда? – у нее заблестели на глазах слезы. У нее всегда слезы были очень близко, и многие совершенно напрасно принимали это за признак слабости характера.

– Обязательно.

– И не со мной, Дракончик, – Елена улыбнулась и вытерла глаза. – Как легко тобой манипулировать, дорогой…

– Я всегда это знал… Я тебе говорил…

– Я помню. Торжественно обещаю не злоупотреблять. Просто употреблять. Когда тебе захочется, чтобы я это сделала, сразу хватай меня за волосы и тащи. Ладно?

– Елена Прекрасная. Ты развратная женщина.

– Все филологички такие. Мы знаем много слов, у нас правильная артикуляция. И язык хорошо подвешен. Кроме всего прочего, ты очень вкусный… – Елена облизнулась и увидела, как вспыхнули у него глаза и появились белые пятна на щеках. – О-о… что, опять? Уже?!

– Да. Если ты еще раз это сделаешь, я больше…

– Хочешь, чтобы я развела настоящую сырость? – чуть не плача, на этот раз по-настоящему, перебила его Елена.

– Обязательно…

И Елена послушалась. Развела настоящую сырость.

Они вернулись домой, и Елена вдруг поняла, – оказывается, все это время он просто держал ее в предбаннике. Или, точнее, у порога своей кухни, допуская заглянуть внутрь лишь одним глазком на минутку. Кстати, не только из соображений секретности… А теперь вдруг взял и распахнул двери настежь. Он словно сжимал время в разы – столько людей, проходящих сквозь него, увидела Елена, что это просто переставало быть похоже на реальность. И для каждого из этих людей находились единственно правильные и именно сейчас необходимые слова. И звучало едва ли не паролем так часто из его уст заветное «я люблю тебя»… Только обращенное не к Елене, а к его людям. И с суеверным восторгом видела Елена, как расцветали лица людей от этих его слов. Как начинали сиять их глаза…

Они вдруг как будто поменялись ролями. Теперь не она его, а он ее слушал. Она и в самом деле спорила с ним. И ругалась с ним не на шутку. И он, – не то чтобы повышал на нее голос, нет… Но как-то не понарошку с ней тоже «ристался». И когда начинало Елене казаться, что вот, сейчас, еще одно слово, – и разругаются они по-настоящему, – Майзель вдруг замолкал, хватал ее в охапку и начинал целовать. Словно нажимал какую-то кнопочку, после чего мозг у Елены выключался напрочь и включались совсем другие навигационные приборы. И там, в точке взрыва вселенной, куда затаскивало ее, было Елене так все равно, так наплевать на все на свете, – только бы он любил ее изо всех сил, не останавливаясь никогда-никогда…

В понедельник позвонила Полина. В голосе подруги звучала неподдельная тревога:

– Ленушка, где ты? Что у тебя? Почему не звонишь?

– Прости, Полечка. Я так закрутилась, ты не представляешь… Давай встретимся в «Империале», хорошо? Через полчасика… Целую, Полечка, пока!

Она стремительно вошла в таверну, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, – Полина уже сидела за столиком и помахала Елене. Елена подошла, села рядом:

– Полечка, я сейчас съем огромный кусок жареного мяса. Ты не будешь возражать?

– Я – нет…

– Вот хорошо!

– Ты же не ешь мяса!!!

– Да, это я так, – вздохнула Елена, – скажи спасибо, что я на человечину не перешла… С ним не поешь… Как приготовит – язык проглотишь…

– Сам… готовит?!

– Сам. Никому не доверяет…

– Рассказывай.

– Спрашивай, Полечка.

– Где ты была столько времени?! Я звонила, Иржи тебе звонил…

– В Словении.

– С ним?

– Да.

– Ах, так он все-таки высовывается из своей стеклянной башни… Почему не в Ницце, интересно?

– Он не любит Ниццу. Монако не любит. Ривьеру терпеть не может… Там так чудесно, Полина… Не смотри так. Я знаю, я спятила.

– Это заметно.

– Да?

– Угу. Порхаешь. И сияешь. И похорошела просто бессовестно. И румянец появился. И глазки блестят. Полный набор симптомов. Ленушка, ты соображаешь, что делаешь?

– Нет. Но я это хорошо понимаю.

– И тем не менее…

– И тем не менее.

– И как это понимать?

– Ох, Полечка… Если бы я знала… Я всегда знала, что он гораздо сложнее и интереснее, чем тот ходульный образ, который мы себе напридумывали. Дракон, Дракон… Никто на самом деле не понимает, что это означает. Он самый настоящий дракон. Драконище. Даже похож… Ты же помнишь, я говорила… Но что настолько, – я этого себе даже не представляла.

– Ленушка, что с тобой?! – голос Полины дрогнул. – Ты слов-то таких никогда не произносила…