Стефан Кларк - Боже, спаси президента

— То есть плавать в костюме осетра — плохая идея?

М. расхохоталась и вдруг снова нахмурилась. Я обернулся, чтобы выяснить причину ее раздражения. На нее открыто пялился коренастый парень, сидевший в такой позе, как если бы у него сильно жало в штанах.

Я послал ему выразительный взгляд, и парень, как ни странно, переключил свое внимание на другую девушку.

— Он к тебе приставал, пока меня не было? — спросил я.

— Нет. Но вообще со мной такое часто происходит во Франции. Ладно, забудь.

Я заказал еще пару бокалов розового (выяснилось, что оно называлось Chateau de Lascaux) и попросил официанта принести оливки, чтобы закусить.

Под воздействием вина М. наконец-то разоткровенничалась и призналась мне, почему она рассталась со своим предыдущим бойфрендом.

— Он был французом, — сказала она так, как будто это само по себе было достаточной причиной. — И все время говорил мне, что я самая лучшая женщина на свете. Нет, единственная женщина на свете. А потом я нашла у него в электронной почте письмо от какой-то шлюхи, в котором она называла его mon amour. Моя любовь, понимаешь! Это было ответом на его письмо, в котором он называл ее самой лучшей женщиной на свете.

— Ничего себе… — Оказывается, она из тех женщин, которые читают электронную почту своих мужчин.

— Пойми меня правильно, Пол. Я не взламывала его пароль, ничего подобного не было, — сказала она, будто прочитав мои мысли. — Просто этот болван оставил свой компьютер открытым. А когда в окне вдруг выскакивает сообщение с baise-moi — трахни меня — в строке «Тема», испытываешь некоторое любопытство.

— Это мог быть спам.

— Нет, это он был спамом. И я его удалила.

Любая возможность продолжить разговор испарилась, как только на подиум вышел мужчина лет тридцати и затянул французскую песню. «Живая музыка», вспомнил я табличку при входе в кафе. В песне не было припева, а только нескончаемый набор куплетов, которые заканчивались одной и той же рифмой. На мой слух, все равно что слушать приступ чужой икоты. Волосы у певца стояли торчком, одет он был в белую фуфайку, над которой поработали неумелые граффитисты, но сам себя он, похоже, считал гламурным. Кое-кто из посетителей кафе стал подпевать, и даже М. закивала в такт головой… Должно быть, она была уже сильно пьяна. Когда к невнятному баритону присоединился женский голос, стало еще хуже. Я поднял голову, и у меня перехватило дыхание.

— А она ничего. Но я надеялась, что ты предпочитаешь блондинок.

— Я их и предпочитаю, — ответил я.

Это было не совсем правдой, но дело не в этом. На секунду мне показалось, что дуэтом с парнем пела бродившая по стене девушка из Коллиура. Черт, мистика какая-то…

Приглядевшись, я понял, что ошибся. У этой девушки волосы были длиннее, и к тому же она была старше. Той еще тридцати не было, а этой наверняка под сорок.

Я не мог рассказать об этом М. Она первым делом спросит, почему я не говорил об этом раньше. А на этот вопрос я и сам не знал ответа. Так что я промолчал. Сдержанность — лучшее из проявлений трусости, разве не так?

Когда песня закончилась, мужчина и женщина посчитали, что завели публику в достаточной степени, чтобы рассчитывать на ее поддержку. Они напели первую строчку песни и предложили угадать название. «Если не угадаете, — пригрозил парень, — не будем петь». Про себя я помолился, чтобы никто не угадал.

Сначала мое желание сбылось — публика молча уставилась в тарелки. Но парочка напела весь куплет, чтобы оживить память. Это была незатейливая песенка наподобие детской считалочки, вроде тех, что слышишь в такси, где радио настроено на ретроволну.

— Allez [60] Давайте! (фр.). , — взмолилась женщина, воздев руки. — Vous Monsieur! [61] Вы, месье! (фр.). — Она смотрела на меня.

— Je suis anglais [62] Я англичанин ( фр .). , — ответил я и пожал плечами.

— Это вина не ваша, а ваших родителей, — объявил ее партнер.

Пришлось смеяться вместе со всеми. По крайней мере, это отдалило прослушивание песни еще на несколько секунд.

— Я знаю ответ! — внезапно выкрикнула М.

— Oui? Madame знает? — Певец был в восторге, как и парень, который глазел на М. до этого. Он встал и начал просить, чтобы М. спела, выпячивая живот в нашу сторону. Я метнул в него свирепый взгляд, но он был чересчур пьян или чересчур француз, чтобы обратить на это внимание.

М. сказала название песни, настолько банальное, что я его немедленно забыл.

— Oui! — Одобрительно сказала женщина.