Мастер Чэнь: Быть высоким

Но еще лучше выйти из подъезда (по гулкой лестнице до громадных ворот, в которых калитка на улицу) и двинуться по скользкому булыжнику в противоположную сторону, вправо и вниз. По Агате. На площадь, где фонтанчик, церковь и целых четыре ресторана. Включая «Чикко ди грано». То есть «пшеничное зерно».

Это знаменитая на весь город пиццерия, с печью пятнадцатого века, и мы просто пытались перепробовать там все пиццы, которые есть в меню.

А дальше, от площади и фонтанчика, начиналась улица «Машаколизей». Потому что именно там из-за угла выскочил большой, очевидно, русский и находившийся в состоянии взволнованности потный дядя, изобразил руками мельницу и заорал на всю площадь:

— Маша! Там Колизей!

И он именно там и был, и есть, как перегородившая улицу вдалеке призрачная аппликация из сине-серой бумаги. Розовое золото январского солнца прорывается сквозь двойной ряд полукруглых арок, нелогично огромных даже на таком расстоянии.

— Послушайте, — сказал я человеку с лопатой, когда у Алисы пришло время обеда, и я двинулся, как обещал, к «Чикко». — Вы говорите, эта печь пятнадцатого века. При всем уважении — дом все же восемнадцатого, ну максимум конца семнадцатого…

— Дом? — удивился человек с лопатой. — Возможно. Но печка точно пятнадцатого. Вы что думаете, ее при перестройках дома кто-то бы тронул хоть пальцем?

Я улыбнулся теплому алому пламени среди почерневших кирпичей.

— А вот вы мне скажите, синьор, — проговорил он, поглядывая туда же, на мою пиццу на раскаленном камне, — вы, как говорят в Америке, человек шести футов?

— Понятия не имею, — отвечал я чуть раздраженно, — что такое фут. Один метр девяносто четыре сантиметра — это я точно знаю.

— Самый высокий наш клиент за последнее время, — удовлетворенно сказал он. — Оп-па. Готово. И девочки у вас очень красивые. Обе. И жена.

Единственное, чем оказалась плоха идея с квартирой в обычном доме вместо отеля, — тут не было гостиничного дежурного, который со стопроцентной гарантией нашел бы (позвонил, вычислил по карте) палаццо Колонна.

В квартире были только мы, а соседи знали, что палаццо где-то совсем рядом, но… В итоге начало создаваться впечатление, что таких палаццо в Риме минимум два. А то и три, в общем, они везде. И если знать историю рода, то ничего удивительного в этом нет.

Нашему семейству объясняли туда дорогу из самых разных точек города. И мы шли. Но что-то все время мешало. Кошак на спускавшейся к площади Венеции лестнице, которого следовало сфотографировать. Припадок голода и общие усилия по борьбе с ним. Алиса, которая схватила вирус еще дома, уничтожала его таблетками и проходила в день по два десятка километров вместе с нами.

— Болеть я буду дома, — упрямо сообщала нам она, — поскольку в Риме у нас всего-то…

Но когда дочери твердо сообщили, что хотят еще и во Флоренцию, и едут прямо завтра, она сдалась:

— Вот я и буду болеть дома. На Агате. Один день. Езжайте в свою Флоренцию, оставьте только еды. Мне будет хорошо.

Остался, вместо еды, я с обещанием добывать ее по первому сигналу.

— Значит, так, — сказала мне Анна за день до отъезда. — Еще раз и медленно, пожалуйста. Кардиналы из рода Колонна? Кондотьеры? Римские папы?

— А родство с Борджиа не хочешь, моя дорогая? А с римскими цезарями?

— А наследство когда берем?

— Ну, как ни странно, это возможно. Наследник титула жив, хотя сегодня это не принц, а всего лишь граф. Надо пойти к нему, принести документы. А дальше за дело возьмутся итальянские адвокаты. Допустим, лет через сто пятьдесят… максимум сто шестьдесят… формальности будут завершены. Они тут вот так работают.

— Ага, ну, ясно. А документы насчет нашей, российской ветви рода есть?

— Да сколько угодно. Вообще про Колонна — у Макиавелли. У Данте. Ну, а наша ветвь особая, она отсюда сбежала, и бежала, бежала… Возникли проблемы из-за альбигойцев, а поэтому — сначала на юг Франции, к будущим гугенотам, оттуда в Швецию, к протестантам, а из нее — к матушке Елизавете Петровне на военную службу. Никаких проблем у меня с документами. Все-таки самая известная семья в Риме. Да и в России не такая уж маленькая. С одной специфической генетической проблемой. По большей части рождались девочки.

— И это правильно. Ты бы, папашка, хоть меморандум составил, для потомства. А то хожу как последняя…

— Вот сейчас вернусь и составлю. Времени будет сколько угодно.

— И насчет самого интересного. Что там с Монтекки?

— А почему именно Монтекки? Это есть персонажи чисто мифические. Шекспировские. Не было таких семей, и дело было не в Вероне. Ну, да, кроме семьи Колонна в Риме была… то есть и остается… семья Сфорца. Честно говоря, всю жизнь, когда слышу имя «Сфорца», возникает странное чувство. Кровь бросается в голову. Вот так мы и воевали пару столетий. Из поколения в поколение. Превратили Рим в две крепости. Булыжную мостовую у нас на Агате видела? Может быть, там и убили Меркуцио и Тибальта.