Ахто Леви - Записки Серого Волка

Первая – гостиницы, система простая; вторая – квартиры, несколько труднее; а третья система – дорога, и это уже самое трудное, хотя прибыльное. По третьей системе я попросту останавливал такси на междугородных трассах, а когда случалось, и частные машины. Определяя на взгляд «стоимость» пассажиров, я сопровождал их иногда по нескольку километров, затем, после недлительного знакомства, отпускал восвояси.

Третья система трудна, во-первых, потому, что можно нарваться на опасных, возможно даже вооруженных, пассажиров, а во-вторых, конечно, из-за милиции. Из-за ее существования третью систему нужно проводить таким образом: сделаешь операцию на одной магистрали (желательно недалеко от перекрестных дорог, чтобы было удобнее удирать, или неподалеку от леса, где тоже можно скрыться) и исчезнешь. Пока тебя ищут в одном районе, ты уже в другом. Эстония – страна маленькая, но дорог в ней много и они достаточно длинные.

Как-то, например, утром рано я поджидал очередную жертву на трассе Выру – Тарту. Расстояние от Выру до Тарту приличное – 70 километров. Подъезжает такси. Останавливаю, спрашиваю, куда едет. Пока мне отвечают, вижу – пассажиры бедные. Такие в год раз, с большим ущербом для семейного бюджета, ездят на такси.

– Не по пути, – отпускаю.

Подъезжает другая – такая же. Потом через полчаса показывается третья. Останавливаю – есть. В машине три дамы – толстая, худая и рядом с шофером средненькая. Толстая и худая обвешаны всякими дорогими безделушками, словно новогодние елки, третья, рядом с шофером, – личность серенькая. Говорю: «по пути» – и, влезая в машину, усаживаюсь рядом с толстой.

Едем. Игрушки этих двух – крик последней моды, реклама благополучия. Завожу разговор… про погоду сначала. Потом спрашиваю, издалека ли едут дамы. Оказывается, они едут из Пскова… на такси, конечно. Это значит 80 плюс 70. А из Тарту они собираются в Вильянди – тоже 80 и тоже на такси– Ищут, где провести лето. Толстая – жена директора какой-то псковской фабрики, худая – жена профессора, который изучает каких-то болотных жуков. А такси, между прочим, транспорт не самый дешевый… Что ж – можно действовать.

Доехав до удобного места, прошу шофера остановить, затем достаю «удостоверение личности» – пистолет и говорю, что я молодой, подающий надежды студент, которому не хватает денег на покупку собственной машины, что без нее я жить не могу, отсутствие машины очень влияет на мою учебоспособность и может помешать мне стать ученым, отчего в конечном счете могут пострадать жуки, которых я, возможно, тоже буду изучать в будущем. Дамы слушают в изумлении, шофер парализован «удостоверением». Наконец дамы, моргая глазами, спрашивают, что мне нужно. Какая несообразительность! Я уже полчаса об этом толкую.

– Деньги! – рявкаю я и делаю такую страшную рожу, что и самому делается жутко. Вот тут-то и начинается…

Я подумал, будут мольбы, просьбы, уговоры, плач, – ничего подобного. Ругаются. Похабнейшая ругань, кроют матом, настоящие извозчики. Только деньги все равно дают. Они их швыряют на шоссе. Серенькая личность тоже что-то там ищет, но я ей приказываю не искать – надо же и совесть иметь. Отпускаю их. Это и есть третья система.

И вот на этой самой третьей системе я страшно погорел.

Денег совсем не было, а было воскресенье, и машины не ездили, и воровать было негде, и голоден я был, как истинный волк. Решил я поймать овечку и скушать. Вышел из города, ждал час, другой – машин нет. То есть машины-то были, но грузовые. Наконец через час показывается такси. Останавливаю. Пассажир – женщина. Еще молодая, миловидная, но, видно, состоятельная. Признаться, не люблю сдирать шерсть с таких хорошеньких, но сейчас выбирать не из чего, а я умираю с голоду, да и борода… растет, проклятая, и в бане не был давно. Нет уж, придется тебе расстаться со шкурой, милая овечка. Сажусь с ней рядом. Едем…

Она неразговорчивая. Ну и ладно, черт с ней, к чему мне твоя автобиография – все равно шкуру сниму. Едем. Молчим. Подъезжаем к удобному месту: перекресток четырех дорог. Прошу шофера остановить и говорю, что я человек, привыкший роскошно жить, на что нужны большие средства, и так далее. Она меня тоже не понимает. Овечки никогда не понимают, когда с них хотят содрать шкуру, а когда им растолкуешь это, не понимают – почему. Непонятливый народ. Объясняю точнее. Ну вот, поняла. Не испугалась, просто глаза удивленные. Достает деньги, культурно подает, не ругается, снимает часы, но я говорю – не надо, часы ни к чему, их еще надо продать, а это мне ни к чему. Потом она говорит: