Владимир Контровский - Рассказы Старого Матроса

Наиболее экзотическими человеческими экземплярами являлись, конечно, старшины фангсботов. В большинстве своём они были жителями Сахалина и стреляли зверя ещё со зверобойных шхун. Попадались виртуозы, способные с двадцати шагов выбить из карабина донышко у пустой бутылки, положенной набок горлышком к стрелку, — пуля входила через бутылочное горло и вышибала у стеклотары дно. На «Зубово» был такой промысловик, по кличке Кровавый Билл (я и имени его настоящего уже не помню). Коренастый, с редкими зубами, с густой тёмной бородой (на фотографии он пятый слева среди стоящих), с кривым носом и хриплым смехом, этот сорокалетний мужик мог бы без грима сниматься в «Острове сокровищ» или в «Пиратах Карибского моря» — хотя по жизни был человеком добродушным.

Романтики на зверобойном промысле не густо — в основном там тяжёлый и грязный труд. В течение нескольких месяцев несколько десятков человек живут в железной коробке, качающейся на волнах или скрежещущей по льдам. Смена обстановки отсутствует, и особых развлечений не имеется — разве что десяток кинофильмов, которые прокручивают по много раз и уже выучили наизусть. Да и не до развлечений — слишком много времени занимает работа, причём в основном однообразная и отупляющая. Неудивительно, что иногда бывали срывы — дело доходило и до жестоких драк (если тут были замешаны немногочисленные на борту женщины). Правда, такое случалось редко.

И опять-таки неудивительно, что, сбрасывая стресс, экипажи зверобойных судов очень уважали спиртное — или хотя бы что-то, что под эту категорию могло подходить (например, брага). А ближе к концу промысла, когда план уже был выполнен и перевыполнен, капитан снял с охоты два бота и отправил их в Аян — за водкой. Погода не благоприятствовала дерзкому предприятию, и ладьи посланцев долго петляли среди льдов. Добрались они до цели своего вояжа только глубокой ночью, но отступать было некуда.

Вероятно, директор поселкового магазина в Аяне и по сей день хранит в своей памяти те неизгладимые впечатления, которые он получил, будучи разбужен в три часа пополуночи у себя дома группой небритых личностей с ножами и карабинами. К счастью, это оказались не беглые уголовники — ночные гости просто вежливо попросили ошарашенного работника торговли отпереть лабаз и отоварить их вожделенной влагой за наличный расчёт.

Вообще профессиональные зверобои жестокими людьми не были — они просто делали свою работу, за которую им платили хорошие деньги. Приведу интересный пример.

В рейсовом задании всегда указывался план по добыче, а также лимит (то есть сколько всего голов морского зверя можно добыть, не выходя за рамки установленных ограничений на отстрел). Естественно, лимит всегда был выше плана — ведь план при социализме всегда полагалось перевыполнять. Заработок при выполнении плана очень существенно отличался от заработка при недовыполнении плана, а за перевыполнение полагалась дополнительная премия. В перечне объектов промысла были бельки — ещё не перелинявшие детёныши тюленей с нежным белым пушистым мехом. Патронов на застигнутых на льду беспомощных тюленят не тратили, боясь попортить ценные шкурки. Их били первобытно-варварским способом — сапогом по носу. Так вот, план по белькам выполнялся (а куда деться?), но никогда не перевыполнялся. Люди шли в море за деньгами, но у них было за душой и ещё кое-что, кроме жажды наживы…

Основную ценность среди продуктов зверобойного промысла представляли меховые тюленьи шкуры. Мясокостный фарш шёл на корм песцам, жир использовался в парфюмерии и в медицине, но на первом месте были всё-таки меха. Прочные, тёплые, водоотталкивающие меха прекрасно подходили для изготовления одежды — шапок и курток. ЗРСы выгружали шкуры-полуфабрикаты для кожкомбинатов Магадана и Провидения, где эти меха проходили окончательную обработку и превращались в материал для пошива. Правда, уходили эти меховые изделия на экспорт — как и всё наиболее ценное из добывавшегося в Советском Союзе. Среди зверобоев бытовала даже такая шутка: «Вы думаете, это шкуры сложены на промысловой палубе? Нет, это пачки инвалютных рублей в золотой запас державы!».

Конечно, иногда отдельные умельцы, следуя популярной присказке тех времён: «Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость!», исхитрялись уволочь шкуру-другую для себя лично, но массовых хищений на уровне охотников не было.