Ричард Олдингтон - Дочь полковника

Джорджи не знала, что сказать. Как обычно, половина того, что говорил мистер Перфлит, только раздражала ее своей непонятностью. Тут она заметила, что молодой человек и женщина у противоположной стены бесцеремонно ее разглядывают. Оба прихлебывали коктейль. Молодой человек, высокомерно откинув голову, манерно курил папиросу, которую держал так, что его рука была повернута ладонью наружу на дамский лад. Молодая женщина сказала громким пронзительным голосом, явно рассчитанным на то, чтобы Джорджи ее услышала:

— По-моему, она безобразна до кипения.

Ответа молодого человека Джорджи не разобрала. Он как-то странно кулдыкал, и получилось что-то вроде:

— Нонтакотравакон!

Джорджи захлестнули обида, гнев и почему-то стыд. Она почувствовала, что краснеет, и не знала, куда девать глаза, так как парочка продолжала ее разглядывать и явно прохаживаться на ее счет.

— Милейшая юная ангелица, э? — добродушно осведомился Перфлит. — Нежные семнадцать лет, и уже добралась до третьего любовника. Они нынче раненько пускаются во все тяжкие.

— По-моему, она груба и невоспитанна, — сказала Джорджи, все еще пылая румянцем.

— Бесспорно, бесспорно, — согласился Перфлит. — Просто поразительно, как быстро они усваивают гвардейские манеры. Но либо так, либо оказаться белыми воронами.

— А что сказал этот молодой человек? — спросила Джорджи. — Я не расслышала, он так странно говорит!

— Мне кажется… — ответил Перфлит, — учтите, я не поручусь, но мне кажется, он намеревался сказать: «Но не такая отрава, как он» — то есть я. Впрочем, точность моего перевода не гарантирую. Надо бы проконсультироваться у туземного толмача.

Тут поднялся уж совсем оглушительный шум. Кто-то, чтобы не дать веселью угаснуть, вылил остатки коктейля за зеленый воротник Пародиста, и все ринулись послушать, что он скажет при таких интересных обстоятельствах. В результате взору Джорджи открылось зрелище, до тех пор заслонявшееся от нее лесом ног и туловищ: на диване в объятиях друг друга лежали молодой человек и молодая женщина с очень растрепавшимися волосами. Дама демонстрировала широкую черную подвязку в рюшках и обширное пространство шелковых розовых трико.

— Ай! — вскрикнула Джорджи.

— Что такое? — с некоторой тревогой спросил Перфлит. — В чем дело?

— Они там… эти двое…

— Какие двое? А, вы имеете в виду этих двух поклонников Астарты на диване? Пустяки! Вы скоро с этим свыкнетесь. Скажите спасибо, что они хотя бы разнополые.

— Какой ужас! — пробормотала Джорджи. — Как Марджи может приглашать подобных людей! Я пойду скажу, чтобы она их уняла.

Тут жрица любви чуть откинулась вбок и отвесила джентльмену солидную оплеуху, а он уткнулся в сгиб локтя и прохныкал:

— Не будь же такой садисткой, Джоан!

А Джоан ответила:

— Врешь! Ты только этого и хочешь, гомосексуальное ничтожество, мазохист! — И, спустив ноги на пол, она принялась невозмутимо пудриться.

Пораженная ужасом, Джорджи готова была кинуться на поиски Марджи, чтобы предотвратить скандал, но Перфлит решительно усадил ее на место.

— Сидите тихо и не кипятитесь, — сказал он. — Нас это не касается, и если Марджи не считает нужным возражать, так и не вмешивайтесь. Унять этих эксгибиционистов совсем нетрудно: просто не надо на них смотреть — и только.

Джорджи шокированно молчала в тисках изумления и ужаса, а Перфлит продолжал сыпать у нее над ухом тем, что считал блестками остроумия. Джорджи его почти не слышала и, конечно, не улавливала в его словах никакого смысла. Она оглядывалась по сторонам в поисках Джоффри: пусть он скорее уведет ее из этих садов Армиды, царства мимолетной любви. Но Джоффри нигде не было видно. Что он делает? Куда он пропал? И где Марджи? О чем она думала, когда приглашала таких жутких людей? Жизнь, подумала Джорджи, стала невыразимо страшной. Сначала Лиззи с ее многомужеством, потом Перфлит с его… унизительными замашками, потом доктор, которому, право же, никакие следовало доверять раздетую девушку, потом эти Ригли и вот теперь эти жуткие двое — они же нисколько не стесняются не только щеголять невоспитанностью и грубостью, но и проделывать на глазах у всех такое, чего порядочная девушка не решится допустить и в полном уединении. Какое счастье, что она не привела с собой мамы! Тогда бы ее знакомству с Марджи сразу пришел конец, а ведь не может быть, что Марджи хотя бы знает — и уж тем более одобряет — то, что тут происходит. Да и вообще это, наверное, прискорбная случайность — двое сумасшедших затесались… Но, к ее вящему ужасу, не успела эта парочка освободить диван, как его тотчас заняла другая и недвусмысленно продемонстрировала все признаки самой интимной близости. Совсем уже невыносимо, какой-то омерзительный кошмар! Джорджи повернулась к Перфлиту, который взирал на новую парочку с благодушным сарказмом, и сказала твердым голосом: