Андрей Брыжинский - У любви краски свои

— От всей души поздравляю тебя, Петруша, с присвоением профессии ученого-агронома.

— Спасибо, Наташенька, — Петя прижал к себе девушку.

Долго они стояли так, обнявшись, молчали. Мимо них по своим делам сновали туда-сюда прохожие, только они, двое любящих, не замечали никого.

— В аспирантуру рекомендуют, — объявил Паксяськин. — Как смотришь на это, если продолжу учебу?

— Правильно сделали, что рекомендовали, — от услышанного Наташа аж запрыгала, радуясь, как ребенок. — Очень хорошо. Вместе будем жить с тобой в Москве.

«Вместе… А что, если и впрямь соединить наши судьбы, пожениться?..» — неожиданно пришло в голову Паксяськина.

Такие мысли раньше не посещали Петю. Встретятся они, поговорят меж собой, целуются-милуются, в кино, в театр куда-нибудь сходят и — все. Никогда и разговоров об этом не затевали.

«Спросить?» — вертятся в голове раздумья о женитьбе.

— Наташа… выходи за меня… замуж.

Девушка отстранилась, смотрит удивленными глазами на Петю.

— Долго думал?

— До тех пор, пока не созрели эти слова. Как только дозрели — сразу же высказал их.

— Признаться, ждала, что когда-то скажешь мне об этом. Я хоть сейчас готова сделать шаг к замужеству, чтобы быть навеки вместе. Только сначала с родителями моими надо поговорить. Сейчас, насколько мне известно, они как раз дома. Пойдем к нам.

И раньше Наташа приглашала Петю в гости. Однако он всегда находил причину для отказа. «Как в дальнейшем будут складываться отношения между нами, Бог его знает», — закрадывались в голову сомнения. Теперь же они как-то разом рассеялись, Паксяськин сразу же согласился пойти на «смотрины».

Поднялись на третий этаж. Пока девушка открывала ключом дверь, Петю неожиданно обуяла откуда-то взявшаяся робость. Тем не менее, он вслед за Наташей вошел в квартиру.

Наташа, как только они переступили порог, громко объявила:

— Это Петя Паксяськин, из Мордовии… Он мой очень хороший, близкий друг.

Вдруг воцарилась тишина, словно никто слова не может вымолвить.

Первой опомнилась хозяйка дома.

— Пр-роходите в комнату, что на пороге остановились?

Не сразу в нужное русло вошел разговор между парнем и родителями Наташи. Вначале с большой настороженностью разглядывали они гостя. И вот, наконец, мать, Руфина Романовна, расспрашивает о родных местах Пети, будущих мечтах-раздумьях парня, рассказывает о себе. Поведала даже и о том, что они с мужем закончили аспирантуру, оба — кандидаты наук, упомянула и о том министерстве, где теперь работают.

— Я… М-мы с Наташей хотим пожениться, — с огромным трудом выдавил из себя Паксяськин.

У Руфины Романовны от неожиданности глаза округлились, увлажнились, она часто-часто заморгала, даже платочек вытащила. Нужных слов никак не найдет, чтобы сказать их в ответ.

— Жениться?! Да не слишком ли молода невеста?

— Четыре года между нами разницы. Да ведь это… ничего.

Наташа опустила глаза в пол, стесняется взглянуть на мать.

— Дайте хоть немножко времени подумать, прикинем, что и как. Не сегодня же пойдете расписываться, — Руфина Романовна то и дело посматривает и на Наташу, и на Паксяськина.

«Так и думал, не выдадут за меня замуж свою дочь», — огорчается Петя.

Наконец высказался об этом и отец Наташи, Дмитрий Никандрович:

— Сегодняшнюю молодежь, Руфа, никак нельзя удержать от женитьбы: смотри да смотри за ними…

Петя, признаться, и не понял, о чем это хотел сказать отец Наташи. Но тот больше ничего не добавил.

Молчала и мать. Видимо, прикидывала, как быть. Потом пригласила всех на чай и продолжила:

— Разговор об этом на завтра оставим, хорошо?

— До завтра, так до завтра, — с недовольством, коротко ответил Петя.

В этот вечер он долго не задержался в гостях у Наташи, какое-то стеснение охватило его.

На второй день Руфина Романовна уже сама через Наташу пригласила Паксяськина и сказала свои слова согласия:

— Единственная дочь, жалко, конечно. Да куда денешься, такова уж жизнь. Пусть будет по пословице: жена мужу — правая рука. И еще мое наставление: вся семья вместе — так и душа на месте. Живите только душа в душу.

Допоздна засиделся Петр у Вечкаевых. Когда потом ехал в общежитие, разные мысли не покидали его: «Добродушные родители Наташи. С ними, пожалуй, неплохо будет жить. Заметил, и я вроде бы приглянулся им. Вот видишь, сначала как бы оцепенели от услышанного, больше молчали, потом и против женитьбы не пошли, согласились. Поеду в деревню, обрадую своих…»