Андрей Брыжинский - У любви краски свои

— Это как следует понимать?

— А так и понимай. Тебя, только тебя любила. Когда услышала о твоей женитьбе, небо с овчинку показалось. В себя не скоро пришла, так обидно стало, все сделалось безразличным, сама не знала, что творила: взяла и, не обдумавши, вышла за Владислава. Тебе… в отместку якобы. Теперь… Теперь поменяла паспорт, сейчас я снова… Вечкаева.

— Дела-а, — качает головой Петр Иванович. — Вот они, водовороты жизни… Как хочет, так и распорядится судьба.

— А я еще недавно слышала от одного литератора, который образно выразился, что жизнь подобна универмагу: в ней находишь все, кроме того, что ищешь. И, пожалуй, он прав. По крайней мере, эти слова очень даже подходят для меня. Однако… ничего не попишешь, что вышло — то вышло. Теперь вот другими глазами смотрим на прошлое, другую оценку ему даем. Если быть откровенной, и мать моя себя корит, почему тогда не отпустила в Лашмино. Хотела было добра, сделала наоборот… худо.

— Да, кстати, как отец с матерью себя чувствуют? Ты ведь ничего о них не говорила.

— Живут да хлеб жуют, под одной крышей днюем-ночуем. На прошлой неделе вот поехали отдыхать, — Наташа неожиданно остановилась, дотронулась рукой до плеча Петра Ивановича. — Слышь, ты где остановился-то? В гостинице?

— Пока нигде.

— Никуда и не нужно ходить. Пойдем к нам. Я сегодня одна. Там и отметим нашу с тобой встречу.

Как Паксяськин не отнекивался, Наташа пригласила его к себе на квартиру. Она подхватила его под руку, и они медленно двинулись в сторону метро.

В селе Петр Иванович обычно вставал рано, в московской квартире тоже долго спать не мог. Наташа все равно опередила его, встала первой, успела даже приготовить завтрак. Заметила, что гость проснулся, осторожно, как кошечка, подошла к нему.

— С новым днем тебя, Петя. Как, выспался?

— Доброе утро, Наташа. Очень хорошо спал.

— Тогда быстрее умывайся и — за стол.

Во время завтрака Наташа сообщила о том, что сегодня утром надумала.

— Петя, я в голове держу ту причину, что привела тебя в Москву. Конечно, теперь даже небольшое дело начать нелегко, всюду деньги нужны. Притом суммы требуются значительные. Вот что бы тебе сказала: надо искать богатого партнера, лучше среди зарубежных, которые инвестируют новые производства. Как говорится, любителя перспективных дел следует тебе искать.

— Мудрые твои слова, Наташа, только где таких найдешь?

— На пустяковые, малодоходные дела, конечно, средств они не дают. Если же увидят пользу, перспективу, тогда деньги могут вложить. Наш руководитель фирмы, француз, такой же. В кое-какие российские производства он уже вложения сделал, может, заинтересуется и вашим. Русский язык немного и сам знает, но все равно меня с собой берет, если о крупных делах разговоры надо вести. Вот с ним я тебя и познакомлю. Ему нравятся крепкие, надежные хозяйственники. Ты именно такой. Попробуем, — подмигнула Наташа Паксяськину. — И в долгий ящик не откладывая. Хотя сегодня у меня выходной, сейчас отправимся к Пьеру. Возможно, интересы ваши совпадут, понравитесь друг другу.

«А что, правильно мыслит, — про себя прикидывает Паксяськин. — Начать только, а там, смотришь, из цеха и крупная фабрика вырастет. Хорошо бы инвестор увлекся».

С французом, при помощи Наташи, Петр Иванович встретился в этот же день. Вечкаева была и переводчицей во время их разговора. Француз был готов рискнуть. Перед тем, как расстаться, Пьер даже обещал приехать в Лашмино. Тем более, что будущие партнеры составили договор, который, после просмотра места для строительства, необходимо было подписать и скрепить печатью фирмы и «Сятко».

— Вот видишь, как все хорошо получается, — радуется за Паксяськина Наташа. — Пьер сказал, что уже на следующей неделе поедем с ним в Мордовию.

— И ты тоже?

— Что, никогда уж и видеть там меня не хочешь? — смеется Наташа.

— Ждать вас буду, — улыбка не сходит с лица Петра Ивановича. — И больше всех… тебя, — хотел было сказать Наташенька, но не осмелился. Велико было желание называть ее так же, как и раньше — с любовью. Сдержался, хотя за все то, что сделала Вечкаева, хотелось крепко-крепко обнять ее и поцеловать.

Паксяськин смотрит на кажущуюся именинницей Наташу, и у самого душа ликует. И сам не знает, что приключилось с ним в эти последние два дня. Наташа словно вдохнула в него силы, придала уверенности, надежды на будущее.

— Одной жить, Петя, ой как тошно! Не скрою, есть у меня друзья, неплохие отец с матерью. И все же не это бы нужно… Без любимого человека… жизнь пресная. Я, видимо, романтичная по натуре, стараюсь вдаль глядеть. Только и живу ожиданием лучших времен.