Александр Жебанов - Принцип Нильса Б.

Вечером с местными играли в баскетбол — они тут на площадке стукали мячиком, в кольцо бросали, вот мы от нечего делать и сообразили… Блистал, как всегда, Сашка Четвергов, Филин классные проходы делал. Я так, на подхвате — в баскетбол не очень, вот волейбол — другое дело! А вообще в эти игры мы на уровне играем. На тренировках не было дня, чтобы не состоялась игра в волейбол или баскетбол. Этим снималось напряжение от все-таки монотонных однообразных фехтовальных упражнений.

Местных мы обыграли. Договорились завтра встретиться.

Вечером В.В. настраивал нас на личный турнир. Мы знали, что Кубок собрал очень сильных спортсменов, а с известными именами в СНГ было человек тридцать. И завтрашний турнир предъявлял повышенные требования: чтобы пройти все ступени отбора и тур прямого выбывания (где сражались на 10 уколов 64 человека), да еще без утешительных боев — нужно было действительно быть сильным и со стальными нервами. И вечером, перед сном, мы были насторожены и невеселы. Притих даже балагур и весельчак Санька Колчков. Он не блистал на дорожке, но всегда дрался упорно и отчаянно, и В.В. решил включить его — поможет хоть нам. Спать легли рано и наш этаж сразу затих.

Отдых пошел мне на пользу. В первой половине дня сумел опередить всех, победив в решающем бою какого-то петербуржца — претендента в Олимпийскую сборную. На обед уезжал полуфиналистом. Финал, чуялось, будет поздним вечером.

В полуфинале встречаюсь с еще одним эстонцем. Он был длинный и на любое мое движение вперед делал атаку «стрелой» и наносил укол. Не успеваю даже сообразить, а счет уже 0:3. Зато после на меня снизошло какое-то спокойствие и мозг заработал как компьютер: так, сокращать дистанцию с ним нельзя; главное — выдержка. Вхожу в дистанцию и быстро ее разрываю; дистанция — разрыв. Соперник не выдерживает — атака! Ловлю во вторую защиту и — укол! 1:3. Дважды прижимаю его к границе, и оба раза он выбрасывается в жесткую атаку «стрелой». Но я-то жду, и эстонец увязает в моих защитах. 3:3. Проигрывать всегда обидно, и он сам начинает теснить меня — обоюдные уколы. А затем вновь ловлю его оружие во вторую защиту — выбирался тот из нее очень трудно. %6;. Ну, а дальше дело техники. Побеждаю 10:6.

В финале встречался с самим Олегом Мигуновым из Москвы. Проиграл ему. Он владеет филигранной техникой: уколы в руку его так быстры и точны, что не успеваешь отводить их. Жесткие защиты выполняет без долгих раскачек и скупыми движениями — так что не разберешь, в какой позиции перехвачен мой клинок. И ловил на выпаде — начинал Олег медленно, как бы нехотя, и пока думаешь, что сделать, вдруг мощное ускорение и уж поздно уходить в отрыв. Как правило — укол. Три раза с ним встречался и всегда проигрывал.

По результатам стал серебряным призером. И выполнил минимум на I взрослый — выиграл у тридцати перворазрядников. Получил Кубок и красочный диплом. А перед отъездом подошли ко мне представители московского клуба и предложили поступить в их спортивную школу-интернат: проезд домой на каникулы, праздники — бесплатный; карманные деньги, экипировка — все за счет клуба. Это было неожиданно, я был одновременно растерян и счастлив, но куда денешь провинциальную дикость? Испугался. Отказался наотрез. Предложили не торопиться, подумать, обсудить с родителями — оставили координаты.

В конце июля меня включили на сборы. Ехали к Черному морю… («Bad file data, CRC error!»)

В «Икарусе» было жарко. Все, что можно распахнуть, — распахнуто. Доедалось и допивалось то, что закуплено на вокзале. По салону летают пластмассовые бутылки с яркими наклейками, груши, бананы, плывет запах апельсинов, доедается спешно мороженое. Мы едем как баре: впереди милицейский «жигуленок», а позади «скорая».

Когда выехали из города, сидящие у окон с южной стороны стали обливаться потом и позадергивали шторки. В те же окна полетели огрызки яблок, груш, кожура бананов и апельсинов, бумажки из-под мороженого и даже пустые бутылки. Сделали замечание. Первоначальное возбуждение стало проходить. Утихли громкие голоса, смех, разговоры, гитарное бренчание. Автобус мерно покачивался, обдувало ветерком. Я начинаю подремывать.

Все эти неполные двое суток превращаются для меня в некое захватывающее волнующее действо. Я наслаждался, впитывая в себя и запах купе, и названия станций, и неустанное покачивание вагона, и новые лица ребят, и бесконечные разговоры. Я словно зарядился энергией ночи на вокзале, где под сильными фонарями столпилась толпа с бледными лицами от ртутного света; где слышались взволнованные разговоры родителей и бесконечные, с капелькой капризности, ребят; где чувствовалось беспокойство; где мы сбивались по командам; где в якобы пустяшных обменах репликами скрывали свое нетерпение и заинтересованность в предстоящем мероприятии; где родители новичков делились настроением с родителями, чьи дети попадали на сборы не в первый раз; где все что-то выспрашивали у провожатых, тренеров; и где нас который раз пересчитывали; где я прощался с родителями — так и сохранял я эти ощущения на протяжении всего пути. Казалось, я впал в детство: все это уже было — тогда, при переезде из Города детства, — и беспричинная радость, и высовывание из окна и т. д. и т. п.