Андрей Титов - Тайм-аут

— Он еще не слышал, а так бы и познакомились. И про увлечение твое узнал бы. Увлечение серьезное, надо заметить.

— А главное полезное. Так и вижу: «Фантастическая пятерка: Существо, Человек-факел, Невидимая Леди, Мистер Фантастик и Специалист По Грибным Влагалищам.»

Настя смеется. Мы смотрим друг другу в глаза, лица начинают сближаться, вот оно, момент истины, я чувствую нежный аромат, исходящий от ее лица и волос, закрываю глаза…

— Ребят, ну вы чо, где? — в комнату без стука вваливается Миша, а за ним и вся еб**ая шобла, Никита, Валя-Сергей, Соня-Костя, Дима, еще один Костя, стройная девушка Мила и полная Алена.

Настя отпрыгивает в сторону.

— Мы вас потеряли. Идем, нет?

— Я сейчас. — говорит Настя и выходит из комнаты.

Я звоню Максу.

— Мы на Думской.

— Мы к вам.

— Куда? — спрашивает Миша.

Я делаю вид, что не услышал. Впрочем, ответ ему и не нужен, он уже трещит о чем-то с Милой, переходя на фальцет в каждом третьем слове. «Это просто хамство, я считаю!», «Я бы понял, если…», «Я человек не конфликтный»… С тех пор как он вошел в комнату, рот у него не закрывается. «Он мне так и говорит, представляешь?», «Менеджера позовите, говорю.», «Вот сама рассуди…» Ощущение, будто он снял штаны и ссыт мне на голову. Раздраженный, я выхожу из комнаты и иду обратно в Настину. Она успела переодеться и выглядит великолепно.

— Куда пойдем? — спрашивает она.

— У меня на Думской друзья сейчас, ты как?

— Без энтузиазма, но начать можно и там.

Гости постепенно перетекают обратно к нам. Мила о чем-то спорит с Димой, весь вечер спокойный и молчаливый, сейчас он чем-то откровенно взбешен, Костя наливает вина в пустые бокалы.

— Когда выходим?

— А сколько на часах?

Полбутылки.

После короткой дискуссии мужская часть компании решает добираться первой, оставшиеся прихорашиваться девушки едут следом. Мила и Дима по прежнему спорят.

— Да ничего подобного. — говорит Дима злобно. — Короче, думай что хочешь.

— Хорошо, только потом не надо слюнями брызгать.

— Да мне насрать вообще.

— Димааа… — вмешивается Алена. — Ты что? Как так можно с девушкой?

— Как?

— Вот так. Разговаривать. Это не нормально.

— Нормально.

— Нет, Дима, не нормально.

— Хорошо, это не нормально, дальше что?

— Извинись.

— Что еще мне нужно сделать?

— Больше ничего.

— А можно узнать, с какой стати ты мне указания даешь?

— С такой, что ты себя ведешь не по-мужски.

— А ты у нас нынче спец по поведению?

— Тебе слова сказать нельзя?

— Нельзя.

— Это почему?

Дима сверкает глазами, все его негодование и злость переключаются на Алену.

— Потому что мы сейчас не в профкомитете вашем сраном, а я не желторотый уебан с зачеткой, прибереги свои нравоучения для них.

Воцаряется тягостная тишина. Алена смотрит на Диму какое-то время, затем спрашивает:

— А чем ты лучше?

— Дело не во мне, а в тебе. Делать мне замечания тебе не по чину, не кажется?

— Почему?

Дима багровеет. Я начинаю гадать, вмешается кто-нибудь из старых знакомых или нет.

— Потому что я умнее тебя. И это не бог весть какая задача, кстати. Быть умнее тебя, я имею в виду.

— Неужели?

— А ты сомневаешься?

— Сомневаюсь.

— Зря. Это очевидно.

— Неужели?

— Не для тебя, конечно. И это нормально. Просто прими как факт.

— Не буду я ничего принимать.

— Да я и не надеялся. Баранья уверенность в собственной неотразимости и уме. А между тем, ты ведь не так уж уверена в себе, а?

Алена молча смотрит на него.

— Я видел твою страницу в ВК. «О себе»: «куча нерастраченной нежности» что-то там, пятьдесят книг, сотня фильмов, полсотни цитат, миллион фотографий с претензией на загадочность, я вся такая пылкая, чуткая и одинокая, такая интересная и умная, не проходите мимо! Только почему-то проходят. Может, цвет волос не тот? — добавляет Дима с деланным участием и выжидательно смотрит на нее, с наслаждением фиксируя реакцию, впитывая растущие негодование и гнев, с интересом ожидая что же она сделает. Начнет защищаться? Контр-выпад в таких ситуациях обычно выходит неубедительным, жалким, парировать его не составит никакого труда. Или покраснеет и начнет заикаться? Это еще лучше.

Глаза Алены увлажнились. Я отчетливо ощущаю, как рушатся столь бережно и медленно взращенные вера в себя и чувство собственного достоинства пухлой девочки. Я думаю о том, как собирались они, кирпичик за кирпичиком, лелеемые со всех сторон, оберегаемые верой в будущее и неизбежное человеческое счастье, оберегаемые до сегодняшнего рокового просчета. Фундамент был выбит безнадежно, со злобной легкостью человека, абсолютно уверенного в своем превосходстве.