Даниэль Глаттауэр - Потому что

— Чего вы не ожидали?

— Что он погибнет насильственной смертью.

Вампир хрипло захихикал.

«Обман!» — мысленно закричал я. Но никто не заметил.

— Что вы скажете, господин Хайгерер? — спросила Штелльмайер.

Я? А что я могу? Ничего. Мне надо подумать, нельзя оставлять это вот так…

— Видимо, господин доктор кое в чем ошибается, госпожа судья, — ответил я, оставаясь в кресле, поскольку у меня закружилась голова. — Лентц не мог быть настолько плох. Ведь мы проводили с ним ежедневно много часов. И столько же времени он должен был посвящать своим любовникам. Из чего я заключаю, что мои подозрения несправедливы. Последние свои силы Рольф направил на то, чтобы скрыть от меня свои муки, и это несмотря на то, что я подозревал его в измене, считал себя обманутым и отвергнутым, ненависть моя к нему росла…

— Нет, господин Хайгерер! — оборвал меня Сабо.

Как он посмел? Почему никто не вмешался?

— Последние пять недель своей жизни Лентц не был способен ни на какие любовные отношения. Доказательство тому — его медицинские показания. У меня на руках все необходимые заключения. Я готов представить суду результаты анализа крови. Я уже говорил, что находился при нем день и ночь. Он не пускал к себе никого, кроме меня. Повторяю: никого!

Что я могу возразить ему? Ничего.

— У меня нет слов, — сказал я и, устыдившись своего ответа, добавил: — Меня дурачат. — И закрыл руками лицо.

— Давайте послушаем еще двух свидетелей, — предложила судья, — а затем предоставим слово вам, господин Хайгерер.

Последнюю фразу она произнесла, как мне показалось, с угрозой.

— Я убил Рольфа Лентца из ревности, — жалобно захныкал я. — Неужели вам так трудно мне поверить? Почему бы не остановиться и не дать мне возможность искупить свою вину?

— Итак, вы приглашены на заседание суда в качестве свидетельницы и вам есть что сказать по нашему делу?

— Да.

— Как вас зовут?

— Анке Лир.

Анке Лир. Отправительница первого письма в красных пятнах.

— Нет! — закричал я и рванулся к Штелльмайер. — Протестую! Я даю отвод этой свидетельнице, госпожа судья! Все это несущественно и давно уже не имеет ко мне никакого отношения, мы теряем время…

— Господин Хайгерер, прошу вас занять свое место, чтобы мы могли продолжить заседание, — сказала Штелльмайер. — Или вам нужен перерыв?

— Нет, только не перерыв…

Мой адвокат Томас повел меня, точно слепого, на скамью подсудимых. Я опустился в кресло между двумя истуканами в форме и принялся считать дырки для шнурков. Четырнадцать. Их снова оказалось четырнадцать. Я не ошибся.

— Художница-акционистка, — произнес певучий голос свидетельницы.

Фиолетовый цвет ее платья гармонировал с желтыми волосами. Взгляд, исполненный солнечного света и воздуха, был сладким, как йогурт. Она смотрела на мир с нежностью, которой тот не заслуживал, и принадлежала к числу женщин, в которых расчетливость сочетается с сумасшествием. Такие похожи одновременно на пай-девочек и законченных наркоманок. Как можно верить этой свидетельнице?

Разумеется, она знала человека в красной куртке. Насколько хорошо?

— Очень хорошо. Он был нам как брат.

— Нам?

— Мы всегда держались втроем.

Кто же третий?

Я понял и усмехнулся, чтобы в очередной раз не потерять сознание. Все уставились на меня. Вероятно, в моей улыбке было что-то истерическое.

— Мне назвать имя? — уточнила она.

Может, мне действительно рухнуть в обморок? Неужели весь этот театр абсурда тоже подошьют к делу?

— Энгельберт Ауэршталь, — ответила свидетельница.

Автор третьего письма в красных пятнах.

— Это второй вызванный на сегодня свидетель, — заметила судья.

Я поднял руку и попросил сделать небольшой перерыв. В туалете я напрасно пытался привести свои мысли в порядок. Трудно что-нибудь придумать, когда действуешь в одиночку против всех.

Где Хелена? Она единственная видела меня ползающим по дну пропасти. Она одна сопровождала меня пусть даже и на незначительном участке предназначенного мне пути. Почему же ее нет рядом сейчас, когда я лежу на спине, как жук, и болтаю лапками в ожидании порыва ветра, который мне поможет? Я снова пересчитал дырки для шнурков. Их было двенадцать или четырнадцать. Я убедил себя в том, что мне все равно. Тюремный врач дал мне успокоительное.

Вместе они реализовали пять авангардистских проектов, сказала она. А началось все с того, что Рольф подцепил вирус и стал искать в Интернете помощников для создания «необычного произведения искусства на тему ухода человека из жизни». Анке Лир, бывшая больничная сиделка, и Энгельберт Ауэршталь, свободный художник-график, откликнулись на его предложение. Они назвали свой проект «Вольный каменщик смерти». Целью его было представить заключительные стадии неизлечимой болезни в произведениях перформанса.