Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

Береславский же находился в некоторой растерянности. С одной стороны, он вроде уже не прочь был переступить через некие свои неписаные запреты, признав их — внутри себя — нелепыми и необоснованными. Но с другой — девчонок было сразу четыре. И одна из них — наиболее ему приглянувшаяся — только что разделила с ним более чем интеллектуальное общение. Покупать после этого ее секс было как-то немножко западло.

А тут еще «третья сторона» объявилась, разом решив столь сложные морально-этические (или литературно-сексуальные?) проблемы: портвейн с наложившейся на него водкой явно собирался наружу, причем сразу всеми возможными путями.

Поэтому Ефим быстро достал деньги и расплатился с шатенкой.

— До свидания, — попрощались девчонки, выходя.

— Это был прекрасный вечер, — тепло сказала шатенка. И весело подмигнула Ефиму, вновь внося сумятицу в его было успокоившиеся чувства.

Вот такая проистекла ночка, предшествующая сегодняшней езде.

Береславский бросил взгляд в зеркальце заднего обзора. Обычный доктор был виден, социологический — нет.

— Ну как там наш Птицын? — спросил Ефим у Дока.

— Один глаз открыл, — сказал Док. — Сейчас голос подаст.

И Птицын подал голос. Заорал как резаный.

Ефим и сам уже все видел: прямо на него со встречной полосы сворачивал грязный темно-красный трехосный «КамАЗ».

«Господи, за что?» — только и успел подумать Береславский.

Он уже видел даже грязь на морде «КамАЗа». Даже неподвижное, как маска, лицо водителя.

Время измерялось секундами, и если б руки ждали приказа от головы, то через эти секунды Ефим и два его товарища превратились бы в кровавую смятку.

Но, к счастью, руки водителей с двадцатипятилетним стажем не ждут приказов от головы. Они действуют сами. Как и ноги, которые не только не давили на бесполезный тормоз, но даже успели нажать на полезный газ.

Выкрученные колеса и дополнительное усилие со стороны двигателя помогли быстрее вывернуть машину к правой обочине.

«Нива» получила-таки свой удар. Но не в лоб, как предполагала дорожная ситуация, а по заходящему на левый бок краю заднего «кенгурятника» — то есть по касательной.

Этого пинка — вкупе с усилием родного мотора — с лихвой хватило на то, чтобы немаленькая в принципе машина перелетела через боковой кювет. Причем не «мордой» вперед, а почти боком.

За кюветом она приземлилась на все четыре колеса, несколько раз дико подпрыгнула и понеслась под углом от шоссе сначала по кустарнику, потом по старой стерне, впрочем, с каждой секундой гася скорость.

Шум и треск при этом стояли ужасные, но и они не смогли заглушить удар, раздавшийся за спиной.

«Четвертый экипаж», — подумал Береславский.

Оглядываться не хотелось. Было так горько, как, пожалуй, никогда до этого.

— Сдай назад, — сказал Док.

— Что? — не понял Ефим.

— Быстрее сдай назад, — уже резче приказал Док. — Там люди.

Ефим заставил себя посмотреть в зеркало заднего вида.

На дороге, почти ее перегородив, стоял «КамАЗ». Его кабину не было видно. На остальных частях повреждений не наблюдалось.

Ефим теперь уже целенаправленно искал пострадавшую раскрашенную «Ниву». Не могло же быть — даже после такого удара, — чтоб от машины вообще ничего не осталось!

И обнаружил: «Нива» № 4 стояла, как и его собственная машина, на старом поле, тоже, по-видимому, сумев уйти от прямого столкновения. Присмотревшись, Береславский заметил, что ей все-таки досталось больше: все ветровое стекло в паутине трещин и, наверное, проблемы с передком.

Однако это явно не могло быть последствиями лобовой встречи с грузовиком. Скорее с ветками придорожных кустов.

Пятая «Нива» стояла на шоссе поодаль. Совершенно целая.

Но он же слышал отвратительный звук!

— Ничего не понимаю, — сказал Береславский.

— Между нами и «четверкой» влезла «Газель», — сказал Док. — Я ее видел. Давай назад, может, там есть живые.

Ефим развернул «Ниву» и поехал к месту катастрофы.

«Газель»-микроавтобус частично рассыпалась по дороге, частично буквально свернулась в металлический с торчащими наружу прутьями и слегка дымящий клубок.

Ее не было видно Ефиму с прежнего места, потому что останки микроавтобуса закрывались кузовом виновника аварии.

Живых в «Газели» не было. Не нужно быть врачом, чтобы понять: скопище окровавленных тряпок и выпирающих белых костей в той части кузова, где сидел шофер, не имело никакого отношения к жизни.

Больше никого внутри искореженного железа, к счастью, не наблюдалось.