Юрий Хвалев - Остаться во вчера

Необязательное вступление

Начинающий читатель, имеется в виду тот, кто начинает читать всегда с первой страницы, обязательно вначале прочтёт мнение в несколько строк авторитетного критика. Только потом, погладив себя по головке за верный выбор, потому что в страницах наверняка зарыт хвалебный (по-другому не бывает) сюжет, он начнёт читать.

Михаил Барабанов не относился к начинающим читателям и редко читал что-то новое, потому что, сделав однажды вывод, что всё новое в литературе (и не только) это хорошо забытое старое, он с полки брал давно прочитанную книгу. И заново вычитывал сильное впечатление , которое могло быть и в конце, и в середине, но никак не в начале. Вот и сейчас, сидя в персональном автомобиле, он листал прочитанную до дыр классику.

Утреннее солнце легко хозяйничало в прозрачном небе, постепенно доводя градус до комфортной температуры июля. Ветер этому процессу не мешал и почивал на лаврах ботанического сада, где преобладали вечнозелёные южные деревья. Персональные дорогие машины, чтобы не портить общей картины, убегали от банальных пробок. День походил на сказку со счастливым концом.

Остаться во вчера

Барабанов отложил в сторону книгу и посмотрел на ручные часы, которые судя по показанным цифрам, совсем отбились от рук, так как показывали чёрт знает что.

- Как. Так. Не может быть! М-м-м, Николай – Обратился Барабанов к водителю. – Который час?

Водитель покосился на панель приборов и тихо, словно из тюбика, выдавил:

- Михаил Васильевич, на моих без трёх девять…

- На моих тоже без трёх девять. Только вечера…

- Что? – удивился Николай.

- Часы остановились, - сказал Барабанов голосом пассажира, который любит приврать. – Кх-кх-кх…

- А-а-а… - протянул Николай. – Бывает.

Сомнения порождают страх, поэтому, словно по команде, Барабанов потянулся к мобильному телефону, чувствуя на лбу бусинки росы. В висках т и кало сердце. Надежда, что главные часы его жизни по-прежнему отсчитывают время, умирала последней.

«Нет. Не может быть! 20:57. Какое сегодня число? Первое или второе… Вчера было первое июля. И сегодня первое… Я остался во вчера?!

Барабанов почувствовал запах сурой земли, будто его ткнули в грядку к другим овощам, которым было наплевать первое сегодня число, пятое или пятидесятое…

Отношения с любовью

- Барабашкин, давай не сейчас! – восклицала она, смеясь над его желанием.

- Люба, но я страстно хочу… - не унимался он, и нежно прижимался к её губам.

- Бумбарашкин, потерпи до вечера, сейчас я не готова, - вертя головой, она толкала его к насилию. – Ха-ха…

- Любовь, жена ты мне или не жена? – Барабанов после этого вопроса всегда обижался. – Скажи: почему я должен всегда ждать вечера?

- Барабулькин, вечером я готовлю тебе сюрприз. Ха-ха…

Вечером Люба ушла. Совсем. Ушла к другому мужчине, оставив на столе короткую записку «Прости. Я ухожу. Навсегда».

Пока записка лежала на столе, заряженная смертельными пулями: «прости» - выстрел в голову, «я ухожу» - на вылет повреждено легкое, и не зачем дышать, «навсегда» - продырявленное сердце обливается кровью. Генерал Барабанов, получатель этой записки - живой и невредимый - предвкушая вечерний Любин сюрприз и, естественно, ничего не подозревая, проводил совещание в своём Управлении. Его день, спланированный по часам, пролетал как по нотам, играючи, в музыкальном темпе аллегро: ритмично, весело, подвижно. На устах моего героя крутилась незамысловатая мелодия любви. До вечера, который ждал его с распростёртыми объятиями, оставалось несколько шагов.

Уже в коридоре Барабанов заметил беспорядок.

- Люба, ты дома? – позвал он и прошёлся вперёд.

В гостиной хозяйничал ветер. Он залетал через распахнутое окно, доставляя небольшими порциями вечернюю прохладу; одно из дуновений получилось сильнее обычного. Роковая записка взлетела вверх. Пролетела мимо открытого гардероба, в котором сиротливо, прижимаясь друг друга, висели пустые плечики для одежды. Долетела до комода, на котором сгрудились открытые шкатулки, хранившие остатки былой драгоценной роскоши. Упасть к ногам обезумевшего адресата оказалось проще простого.

Барабанов нагнулся и поднял листок.

По крыше соседнего дома, словно мячик прыгало солнце…

Удостоверение без личности