Михаил Вершовский - А другого глобуса у вас нет?..

Это заблуждение, кстати говоря, и в нашем с вами словаре отражено самым прямым образом. Когда мы слышим, что на каком-то заборе большими буквами написана фраза, изложенная «не вполне парламентским языком», мы тут же склонны предположить, что главным непарламентским выражением там работает короткое слово весьма старинного происхождения. То есть, «парламентский» язык для нас – однозначно антоним того, что на заборе в трех буквах прописано.

В прочих европейских языках такая связь закреплена еще более жестко. Там вообще до того дошло-доехало, что слова «политика» и «вежливость» и вовсе одного корня (а все-то ведь латынь-матушка, наследие того самого древнего Рима). То есть, предполагается что политик, конечно, любого из нас послать может, но как бы в такой изящной и безукоризненной форме, что кроме как обомлеть от восхищения нам ничего и не остается.

С первой частью этого утверждения спорить никак невозможно. Послать политик, конечно, может, это точно – что с удивительной регулярностью и делает. Насчет же формы, а особенно изящества – тут определенное расхождение с реальностью имеет быть.

Хотя оценки такие – вещь, как вы понимаете, сугубо субъективная. Вот, скажем, в 1970 году бастовали в Канаде водители почтовых грузовиков. Требования какие-то, понятно, двигали, с властями встреч домогались. И домоглись, когда власть в лице премьер-министра Пьера Трюдо к ним напрямую и вышла. Проорав (не проговорив, а именно проорав) одну-единственную фразу: «Манже де ля мерд!», что в переводе с французского (родной для премьера язык) значило «Жрите дерьмо!»

И тут иной эстет (у кого там Гашек под рукой?) может за речь – на предмет изящества – постоять. Во-первых, произнес ее премьер на языке, изяществом знаменитом. Далее, на втором государственном языке, английском, оно звучало бы гораздо грубее (да вы сами вслушайтесь: «Ит шит!» – как два тычка в морду, а на французском то же самое как бы даже и в кружевном воротничке). В третьих, в короткой, но энергичной речи премьера, как знающие люди пишут, содержался и намек на знаменитую реплику королевы Марии Антуанетты, которой она отреагировала на жалобы, что у французского народа нет хлеба. «Так пусть едят пирожные», – сказала Ее Величество. То есть, речь Трюдо как бы содержала и исторические аллюзии, что мог позволить себе – так уж оно получается – человек большой европейской культуры.

Эстет такой может быть и прав, но исключительно со своей в доску эстетской колокольни. Потому что «жрите дерьмо», не только произнесенное по-французски, но даже пропетое под аккомпанемент камерного оркестра, остается простой по сути рекомендацией то самое дерьмо – жрать. А если и впрямь Трюдо тщился протащить какие-то исторические параллели, то я, считая его крепко неумным человеком, заблуждался. Потому что в таком разе он просто полный идиот. Ведь фразочка-то беззаботной французской королевы явственно показывала, что с головой у нее крепко не в порядке было. Каковую проблему очень скоро и сняли – с помощью гильотины. И если раскрепощенный Трюдо именно эту историческую аналогию в виду имел, то уж судите сами о количестве и качестве премьеровых извилин.

А то вот вам еще для разнообразия – опровержение в техасской газете «Остин Кроникл» (свежая вполне история). Я это опровержение комментировать никак не буду, но журналистам (не самое любимое мною племя), его написавшим, пятерку с плюсом ставлю без колебаний.

«На прошлой неделе наша газета ошибочно сообщила, что Эрик Митчел (член городского совета в Остине) прокричал „Идите в ж…“ жителям района Суэд Хилл на заседании жилищного комитета в прошлом году. На самом деле мистер Митчел обратился к ним со словами „Идите на…“. Газета сожалеет о совершенной ошибке.»

Еще больше многоточий содержала эмоциональная речь темнокожего конгрессмена Гаса Сэвиджа (фамилия его переводится, кстати, как «дикарь» – и это не просто кстати, а, на мой взгляд, очень кстати), обращенная к репортерам газеты «Вашингтон Таймс», пытавшихся взять у него интервью.

«Я с вами, белыми выб…, разговаривать не буду… вы, суки е… из белой прессы. Идите на…, ж… вы этакие,… вашу мать.»

Но вот характерная деталь: весьма раскрепощенно общаясь с народом (что мы уже могли оценить), те же самые господа – без исключения – невероятно чувствительны, когда кто-либо непочтительно отзывается о них самих. Конгрессмен Сэвидж в своих жалобах на этот счет уже давно стал в Соединенных Штатах притчей во языцех. И посмотрите, как в те же годы, когда им был дан лаконичный совет народу «жрать дерьмо», изливал душу оскорбленный до самых ее глубин Пьер Трюдо, жалуясь на не самый радушный прием, оказанный ему в Саскачеване: