Михаил Вершовский - А другого глобуса у вас нет?..

АРИСТОТЕЛЬ

При капитализме человек эксплуатирует человека. При коммунизме – наоборот.

ДЖОН КЕННЕТ ГЭЛБРАЙТ

Есть ли на свете существо более самоуверенное, исполненное презрения к другим, глубокомысленное, надутое и серьезное, чем осел?

МИШЕЛЬ ДЕ МОНТЕНЬ

Я думаю, американская общественность хочет иметь президентом напыщенного осла, и я готов пойти ей навстречу.

КЭЛВИН КУЛИДЖ, американский президент

На следующей неделе никакого мирового кризиса не будет. Мое расписание уже заполнено.

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР

Быть политиком – это как быть футбольным тренером. Ты должен быть достаточно сообразительным, чтобы понимать игру, и достаточно идиотом, чтобы принимать ее всерьез.

ЮДЖИН МАККАРТИ, американский политик

Читатель, представим, что ты идиот; представим также, что ты член Конгресса… Но я, кажется, повторяюсь.

МАРК ТВЕН

А где же Бастилия?

МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ в 1989 г., прибыв на площадь Бастилии в Париже

Каждый народ имеет такое правительство, которого он заслуживает.

ЖОЗЕФ ДЕ МЕСТР

ВОПРОС: Что в действительности думает Пьер Трюдо о проблемах канадской экономики, лежа ночью в постели?

ОТВЕТ: Лежа ночью в постели, Пьер Трюдо о проблемах канадской экономики не думает.

ПЬЕР ТРЮДО, премьер-министр Канады, в ТВ интервью

Оно бы можно и дальше в том же духе. Но и так, я думаю, уже понятно, что политика – занятие для души и тела полезное, приятное и необременительное. С одной, конечно, оговоркой: «необременительное» вовсе не значит «не требующее определенных человеческих качеств» – ну да об этом мы с вами, сдается, уже говорили. Правда, в одном довольно-таки конкретном плане. С предстоящим переходом ко всем остальным.

Что до подборки афоризмов выше – никаких тут красных нитей искать не надо. Никакая тенденция не протаскивалась, никакие намеки не делались, никому автор не подмигивал втихую и локтем понимающе никого не толкал. И вообще, мамаша: чтоб я вашу родную дочку – да сукой?

Насчет, кстати, приятности да полезности политической профессии иной идеалист может и усомниться. Дескать, что уж приятного, когда люди эти ежечасно жизни свои на алтарь Отечества кладут, ни сна, ни отдыха не ведая. Ну, сказавший такое, по-моему и не идеалист даже, а марсианин – не может быть, чтобы аж такое доверчивое существо на вот этой вот планете и произросло. Я уж как-то выше писал вскользь, что профессия политика – из медом намазанных, почему и конкурс-то на одно место такой. Но могу мысль эту и глубже развить, хоть для того же самого пришельца.

Ну, во– первых, от того она, такая жизнь, сладкая, что при ней я сам всему хозяин -и казне, и закону. И хотя для всех прочих закон неукоснителен, для меня он в таковом положении как то самое дышло, которое я для себя лично и для ближнего (который в данном случае именно в старом добром смысле понимается, как наисердечнейший приятель или еще лучше член семьи) разворотить в любом на данный момент приятном мне направлении могу. А иначе на хрена она мне и была бы, эта власть, ежели я как все прочие под своим же законом ходить обязан?

И я тут не о каких-то там древних Римах. Оно то же самое и в более близких по календарю цитаделях демократии происходило и происходит ежечасно.

Да вот хоть не такую и давнюю историю взять, с американским «сухим законом». Ввели его с целью воспитания народа в духе повсеместной трезвости (хотя и не сказать, чтобы народ этот к тому времени так-таки весь в канавах и валялся). И простоял тот закон – с самого 1919 года – аж 14 лет. Ну, понятно, как оно часто с такими педагогическими проектами бывает, цель ставили одну, а добились другой, получив контрабанду в невиданных масштабах, организованную преступность, мафиозные разборки, гангстерские фильмы и десяток-другой ныне респектабельных семейств, на таком бизнесе откормившихся (от Кеннеди до Бронфманов включительно).

А основной-то народ правители, конечно, на кофий да на кока-колу посадили начисто. Себя, ясное дело, при этом нимало в виду не имев.

Потому как тех же времен президент Хардинг у себя – не очень-то и прячась – с приличным ассортиментом бар содержал. Чтобы уж не позориться перед друзьями-то с газировкой. Да и друзья – не сказать, чтобы такие невидные были. Форд, Эдисон, да еще третий магнат, Файрстоун, что шины выпускал. И вот съедутся они на посиделки на фордовских машинах с резиной Файрстоуна, Томас Альва Эдисон лампочку свою для веселья вкрутит, чтобы светлее было, опять же граммофон заведут – а президент себе и приятелям плеснет по стопочке-другой, и глядят они вместе вниз на народ в полном душевном расположении и с большой любовью.