Бернард Вербер - Революция муравьев

Другой прожектор выхватил из сумрака фигуру пенопластового муравья, шевелившего лапками и качавшего головой. Лампочки, заменявшие ему глаза, мягко загорелись и сделали его живым.

– Эта революция должна стать особой. В ней не должно быть насилия. Не должно быть вождя. Не Должно быть жертв. Просто переход от старой закосневшей системы к новому обществу, в котором люди будут сообщать друг другу и вместе воплощать в жизнь новые идеи. В книге есть отрывки, объясняющие, как это можно сделать.

Она вышла в центр все еще темной сцены.

– Первый отрывок назывался «Здравствуй».

Жи-вунг вступил ударными. Все начали мелодию, и Жюли запела:

Ослепительный белый свет залил Жюли, которая, подобная великолепному насекомому, подняла вверх руки и расправила рукава в виде крыльев бабочки.

Поль вентилятором направил на нее поток воздуха, взметнувший по ветру крылья и волосы Жюли. А по залу поплыл аромат жасмина.

К концу этой первой песни зал был покорен.

Поль усилил мощь прожекторов. Теперь ясно были видны напоминавшие насекомых костюмы музыкантов.

Продолжил выступление группы Эгрегор. Им хотелось показать все лучшее и сразу. Жюли закрыла глаза и издала первый звук, к которому присоединились остальные. Они вместе наращивали силу. Инструменты были оставлены, музыканты восьмером стояли кругом в центре сцены, глаза их были закрыты, руки подняты над головами так, словно у них выросли усики.

Их лица одновременно запрокинулись вверх, чтобы дать подняться облаку их голосов.

Произошло чудо. Они стали одним мелодичным колебанием воздуха. Над ними плыл воздушный шар их пения.

Они пели, опустив веки, улыбаясь, как будто голос у них был на всех один, и он перемещался то в одном, то в другом направлении, как шелковый ковер, распростертый над сценой и зрительным залом.

Они бесконечно длили волшебство полифонии, поочередно разворачивая шелковый звуковой полог и придавая ему гораздо более широкое звучание, чем звучание просто песни.

Зал затаил дыхание. Даже те, кто вообще не знал, что такое Эгрегор, были зачарованы подобной смелостью.

Жюли, как прежде, почувствовала счастье и наслаждение от самого процесса пения, возникавшего от работы такой простой трубки, как гортань, и двух банальных влажных голосовых связок. Ее горло, еще умащенное медом, просыпалось.

Зал зааплодировал. Музыканты умолкли, минуту помолчали. Жюли поняла, что тишину до и после выступления выдерживать так же важно, как и само пение.

Она запела следующие отрывки: «Будущее принадлежит актерам», «Искусство фуги», «Цензура», «Ноосфера».

Жи-вунг следил за ритмом, опираясь на науку. Он знал, что музыкальный темп выше ста двадцати ударов в минуту возбуждал зрителей, а ниже – успокаивал. Он менял ритм так, чтобы постоянно удивлять зал.

Давид знаком показал, что пора вернуться к классике в современной аранжировке. Он заиграл на своей супероснащенной электроарфе «Токкату» Баха в ритме тяжелого рока.

Плененная публика захлопала в ладоши.

Музыканты подошли наконец к «Революции муравьев». Поль наполнил воздух запахом влажной земли с едва уловимыми оттенками чабреца, лавра и шалфея.

Жюли развертывала текст уверенно, задавая музыкальный тон. К концу третьего куплета вступил новый инструмент, чья музыка была необычной, удивительной, звучала как будто надтреснутая виолончель.

Тонкий лучик света открыл всем левый угол сцены, где на красной сатиновой подушечке восседал полевой сверчок.

Крошечный микрофон лежал у него на надкрыльях, а его пение, усиленное аппаратурой, напоминало нечто среднее между игрой на электрогитаре и скрежетом ложки по терке для сыра.

Сверчок в крохотном галстуке-«бабочке», который смастерил для него Нарцисс, начал свою сольную партию. Его бешеная жига наращивала темп, басы Зое и ударные Жи-вунга едва за ней поспевали. 150, 160, 170, 180 ударов в минуту. Сверчок сметал все на своем пути.

Все гитаристы рока могли отправляться отдыхать на скамьи любой из консерваторий, такие невероятные ритмические фигуры выделывал сверчок. Звучала музыка не человеческая, а «насекомая». Усиленная современной электроникой, она производила ошеломляющее впечатление. Никогда еще людской слух не воспринимал таких звуков.

Пораженная публика сначала притихла, потом послышался восторженный ропот, нараставший одновременно с восхищением.