Бернард Вербер - Танатонавты

В момент смерти разрешается видеть своих родителей и друзей, находящихся на том свете. Если человек был достойным, то они радуются и тепло приветствуют его. В противном случае за своего его принимают только безумцы из Гехинома (чистилища). Там души отмываются от грязи.

Гехином открывается только после физической смерти. Необходимость в нем можно сравнить с потребностью принять хороший душ после утомительного спортивного матча или с пребыванием в декомпрессионной камере, когда подводник поднимается на поверхность.

Мой второй эктоплазменный вояж проходил несколько хуже, чем первый. Тогда я думал только о спасении Розы, да и вообще: мысли о других людях позволяли забыть свои собственные мучения.

Теперь же я по дороге думал о множестве вещей. Не сидят ли здесь в засаде наемники еще одного хашишина или какие-нибудь последователи Вельзевула, готовые внезапно на нас кинуться и покромсать пуповины на ломти?

Мне было страшно.

Я прятал свой страх.

Плотной эскадрильей мы мчались в космосе со скоростью мысли. Мы насквозь пересекли солнце, которое — по причине вращения Земли — оказалось точно на пути, ведущем в центр галактики.

Я пытался избавиться от своего вечного, паразитического вопроса («Чем это я тут занимаюсь…»). В конце концов, вы сами видите, о каких вещах я хотел говорить.

Встреча с русскими космонавтами у меня не вызвала даже улыбки. Проход через метеоритное поле покрыл меня гусиной кожей, а подлет ко всякой новой планете казался отличной возможностью потерять свою эктоплазменную шкуру.

Я рассматривал окружавшую нас галактику. Какая же она все-таки огромная! Куда ни плюнь, одни звезды. Кто-то должен присматривать за порядком среди всех этих звезд, растянувшихся Млечным путем. Млечный путь! Греки назвали его так потому, что эта звездная тропинка напоминала им струю молока, бившую из груди богини Геры, супруги Зевса.

Мы совершали турпоездку в страну мертвых, плескаясь в материнском молоке.

Чтобы позабыть о своих страхах, я решил полностью отдать себя этому спектаклю, что бесконечно разворачивался в межзвездном мире. И в тот же самый миг, когда я этого захотел, моя эктоплазма увидела все.

Туманность Ориона напоминала раковину-гребешок, приоткрывшую створки. Я различил звездное облако, именуемое Конская Голова [27], которая на самом деле напоминала шею, заканчивающуюся углом. Еще дальше, левее от меня виднелись стремительные линии созвездия Лебедя, а еще переменные звезды Магеллановых облаков, похожих на перевернутую солонку. А вот и сверхновая Веги. Все эти названия всплывали в моей голове совершенно естественным, как мне казалось, образом, но на самом деле это Роза нашептывала мне их издалека. Она знала, что этот астральный спектакль меня заворожил и она делилась со мной своим знанием. Что за женщина!

Вираж. Вдали, чуть правее и впереди можно было видеть галактику Андромеды. Она сестра нашей Галактики и отделена от нее всего лишь на какие-то два миллиона световых лет. Звезды Андромеды, расположенные вокруг ее центральной оси, более желтые, чем наши. Это без сомнения потому, что они более молодые. Отсюда можно заключить, что наш старый добрый Млечный путь постарше своей родственницы Андромеды.

Курс астрономии в открытом космосе, сказочно! Захватывает больше, чем какое-нибудь сафари.

Но даже и здесь идет охота. В созвездии Гончего Пса (чисто случайное совпадение) две галактики вот-вот соприкоснутся. Та, что поменьше, в форме морского ежа, притягивается своей крупной, спиралевидной соседкой.

— Это галактика М 51, галактика плотоядная, — телепатические пояснила мне Роза. — Она настолько громадна, что всасывает все другие галактики, попадающие ей под руку. Вот сейчас она собирается пожрать галактику NGC 5195. Когда две их массы окажутся достаточно близко друг от друга, М 51 выбросит одну из ветвей своей спирали, чтобы захватить ею NGC 5195.

— Захватить и «съесть»?

— Не совсем так. Они сольются вместе, чтобы создать еще более крупную галактику, более притягивающую и более плотоядную.

Хищники повсюду. Даже инертная материя — и та знает свои драмы.

Мы по-прежнему несемся к нашей центральной цели. Мы пересекаем экзотические планетарные системы, красно-белые пылевые облака, ледяные метеориты, таящие в себе споры жизни, готовые проклюнуться на планете, где им будет позволено существовать. Участки, буквально напичканные звездами, перемежались с гигантскими проплешинами, где не было ничего, кроме черноты, холода и пустоты.