Лори Нелсон Спилман - Жизненный план

Уже на подходе к Гаррисон-Парк Райли, наконец, выдохся, и нам приходится сделать остановку и повернуть назад к дому. На обратном пути мои мысли заняты Гербертом Мойером.

Он необыкновенный. Вчера вечером, когда мы ехали из аэропорта, он, несомненно, хотел, чтобы я провела с ним ночь, но, когда я объяснила, что мне надо забрать Райли, что я устала и хочу выспаться в своей постели, он все понял и не стал настаивать. Мне кажется, Герберт Мойер тот мужчина, которого смело можно назвать джентльменом. Кроме того, он ухаживает за мной так, как ни один парень в моей жизни. Герберт всегда открывает дверь, отодвигает стул… Уверена, если я попрошу, он будет носить мою сумку. Я никогда не встречалась с таким внимательным и заботливым мужчиной.

Так почему же я не схожу с ума от любви к нему? Внешне он не менее привлекателен, чем Эндрю, неэгоистичен, добр. Разве не такого человека я искала? Стыдно признаться, видимо, я не создана для таких отношений, поскольку ухаживания Герберта вызывают во мне раздражение. Похоже, наиболее комфортно я буду чувствовать себя с людьми, подобными Чарльзу Боулингеру и Эндрю Бенсону, в окружении, к которому привыкла с детства. Но я не хочу позволить прошлому разрушить мое будущее. Я не настолько глупа, чтобы не понять, что такие, как Герберт Мойер, сейчас встречаются так же редко, как неподдельные сумки «Луи Вуттон».

Впереди виден мой новый дом, и я отпускаю Райли с поводка. Еще в дверях я замечаю мигающую красную лампочку на телефоне и вспоминаю, что Герберт просил меня помочь выбрать барные стулья. Видимо, ему не терпится встретиться. Я прохожу в дом и прослушиваю сообщение:

«Брет, это Джин Андерсен. У Санкиты начались роды. Я везу ее в Кук-Кантри-Мемориал. Она хочет вас видеть».

Кровь ударяет в голову. Придя в себя, я несусь в квартиру Селины и Бланки, умоляя присмотреть за Райли, а по дороге в больницу звоню Герберту.

— Привет, — говорит он. — А я только собирался тебе звонить. Ты сможешь быть готова через час?

— Тебе придется ходить по магазинам без меня. Я еду в больницу, у Санкиты начались роды.

— О да, конечно. Я могу чем-то помочь?

— Молись. Ей оставалось еще семь недель, я очень переживаю за ребенка.

— Да, да. Позвони, если понадобится помощь.

Я притормаживаю у въезда на территорию клиники и сворачиваю на стоянку.

— Спасибо, Герберт. Я позвоню сразу, как смогу.

Я убираю телефон в сумку, в очередной раз поражаясь доброте Герберта. Эндрю никогда бы не понял, зачем мне быть здесь с Санкитой, а еще заставил бы меня испытывать муки за то, что я расстроила его планы. Герберт настоящий принц из сказки, другого мнения быть не может.

Мисс Джин поднимается мне навстречу, едва я открываю дверь в комнату для ожидания. Она берет меня за руку, и мы вместе выходим в коридор.

— Все плохо, — говорит мисс Джин и смотрит на меня красными глазами с набухшими веками. — Врачи решили делать кесарево сечение. Уровень калия очень высокий, они опасаются остановки сердца.

Об этом и предупреждала нас доктор Чан.

— Как ребенок?

— Встревожен, как все перед рождением. — Она прикладывает к носу платок. — Это не должно случиться. В этой девочке столько желания жить, желания воспитывать ребенка. Она не может умереть.

— Они не умрут, — говорю я уверенно. — Не теряйте надежды, все обойдется.

Мисс Джин поворачивается ко мне и поднимает бровь.

— Вы, белые, считаете, что каждая гроза заканчивается радугой в небе. С черными все не так. Наши истории редко бывают со счастливым концом. Вы тоже сейчас это понимаете.

Я смотрю на нее с ужасом и отступаю назад.

Через двадцать минут в комнату для ожидания входит хорошенькая блондинка и снимает марлевую маску. Она похожа скорее на девушку из группы поддержки, а не на врача, работающего в операционной.

— Санкита Белл? — произносит она, исследуя взглядом комнату.

Мы с мисс Джин вскакиваем и встаем перед ней.

— Как она? — не выдерживаю я. Сердце бьется с такой силой, что я едва могу дышать.

— Я доктор О'Коннер, — представляется блондинка. — Мисс Белл родила девочку весом два фунта четыре унции.

— Здоровенькую? — хрипло спрашиваю я.

Доктор О'Коннор вздыхает:

— Ребенок недоношенный, легкие до конца не развиты. Пока она не сможет дышать самостоятельно, будет находиться в специальном кувезе. — Врач замолкает и качает головой. — Учитывая все обстоятельства, это просто чудо, что она жива.

Я закрываю рот ладонью и плачу. Чудо произошло. Я должна сказать об этом Джин, но сейчас не время.