Амир-Хосейн Фарди: Исмаил

Махин-ханум однажды посмотрела на него и сказала:

— Исмаил-синеглаз, уж очень ты красив, женись поскорее, я тогда станцую для тебя.

Он нахмурился и ответил:

— Я не женюсь.

Она удивилась:

— Ох, почему же? Все ждут — не дождутся жениться. Хочешь, сама для тебя расстараюсь и невесту найду?

— Не хочу!

— То есть как же, не хочешь жены вообще? Не женишься никогда?

— Женюсь!

— Так скажи, на ком, скажи, чтобы я знала!

Исмаил с трудом сглотнул слюну и заявил:

— Я только на вас женюсь, а больше ни на ком.

Когда он это произнес, слезы выступили на его глазах. Махин-ханум ахнула. Потом расхохоталась и прижала его голову к своей груди, лаская его волосы:

— Убей меня Аллах, ты мне сделал предложение, красавчик-синеглаз? Но я ведь тебе как мать. Я замужем. Не могу я выйти за тебя.

Исмаил положил голову на плечо Махин-ханум и, всхлипывая, заплакал:

— Значит, я ни на ком не женюсь. Вообще не женюсь!

Махин-ханум по-матерински ласкала его.

— Ну хорошо, давай-ка не плачь сейчас, придумаем что-нибудь. Времени у нас много. Ты должен вырасти большим, высоким, стать выше меня, иначе гости засмеют!

Слова Махин-ханум успокоили его. Он почувствовал себя счастливым. Вскоре, найдя в уличном хламе старое заржавевшее кольцо, он тщательно отполировал его, вприпрыжку подбежал к матери, сунул ей кольцо и сказал:

— Отдай его Махин-ханум.

— Зачем?

— А мы хотим пожениться. Она согласилась.

Мать рассмеялась и сказала:

— Поздравляю вас, и живите вместе до старости. А когда точно вы поженитесь?

— Как только я вырасту большим, выше Махин-ханум. Тогда мы поженимся.

— Раз так, отдам ей. Но и ты будь разумным мальчиком, старайся расти побыстрее.

— Хорошо.

С этого дня он стал стараться быстрее взрослеть. Стоял перед зеркалом и возился со своими волосами. Как хотелось бы ему, чтобы поскорее усы выросли, борода появилась! О женитьбе он больше не заикался. Перед Махин-ханум теперь было стыдно. Он держался от нее подальше, а вот она не отставала от него.

— Что случилось, Исмаил-синеглаз? Слово свое сдержишь или нет?

Он смеялся и уходил: не хотел быть объектом ее насмешек. В то время он увлекся девочкой одного с ним возраста и тоже синеглазой — и решил вместо Махин-ханум жениться на ней, особенно потому, что у нее цвет глаз был, как у него, сине-голубой, и лицо светлокожее. После уроков он стоял недалеко от школы, ожидая, когда появится голубоглазая девочка, посмотрит на него и пройдет мимо. Перед тем, как прийти туда, он заботился о своей внешности — мочил и причесывал волосы, закатывал рукава рубашки, чистил обувь и брюки. Он стоял и крутил вокруг пальца тонкую цепочку, прислоняясь к бетонному столбу и насвистывая, не сводя глаз с поворота улицы. Голубоглазая девочка появлялась с подругой, а когда видела его, начинала шушукаться с ней и все время подбрасывала волосы движением головы. Исмаил быстро-быстро накручивал цепочку вокруг указательного пальца, потом разматывал и начинал то же самое сначала. Он знал, что голубоглазая девочка все это делает ради него, и говорил сам себе: «Два голубых глаза плюс два голубых глаза, получится четыре голубых глаза!»

Дома ему не сиделось. Как тюрьма ему был дом, неприятно там было, и он только ночевать приходил. Мать сердилась: «Если тебе есть, где жить, так и на ночь не возвращайся!» Она попросила Махин-ханум, чтобы ее муж окоротил Исмаила, чтобы тот немного взялся за ум и не шатался по улицам. Аббас-одиночка сказал: «Пусть приходит ко мне!»

И вот однажды, когда Исмаил стоял на улице, привалившись к бетонному столбу, и крутил свою цепочку, его увидела Махин-ханум. Подошла и спросила:

— Эге-ге, Исмаил-синеглаз, это какую же девочку ты выслеживаешь?

Он смутился:

— Ей Богу, ничего я не делаю, просто стою тут.

— Красавчик-синеглаз! А то я не понимаю, зачем ты тут стоишь, а то я глупая!

Он повесил голову, боясь встретиться взглядом с Махин-ханум.

— С завтрашнего дня начнешь ходить к Аббасу-аге, будешь велосипеды собирать. Понял, голубь? Мужчина должен трудиться и зарабатывать деньги, а не стоять у бетонного столба и глазки строить. С завтрашнего дня — понял или нет?

— Понял!

Так он стал работать в велосипедной мастерской вместе с Аббасом-одиночкой, угрюмым с утра до вечера. Только по вечерам, когда он шел в винную лавку и покупал горючее, Аббас становился немного веселее. Несколько раз, когда руки были заняты и сам он не мог сходить, он посылал Исмаила. Окна винной лавки до верха были слюдяными, и не было видно, что делается внутри. Вначале Исмаил боялся заходить. Но когда он несколько раз сходил туда и вернулся с выданным ему пакетом, страх исчез. Он уже спокойно шел, покупал, что надо, и возвращался. Пару раз он сунул нос в этот пакет, который нес для дяди Аббаса…