Кайли Фицпатрик - Гобелен

Николас пересек лужайку, чтобы взглянуть на ее работу.

— Мне кажется, сейчас розовые кусты счастливы, — сказала она.

— По крайней мере, они выглядят счастливыми, — согласился Николас. — Пора ехать, — добавил он, посмотрев на небо. — Тучи с той стороны могут все испортить. Однако мы убежим от них, если поедем в противоположном направлении.

Мадлен кивнула.

— Заходи. Я сейчас переоденусь.

Она оставила Николаса побродить возле канала, а потом увидела из окна второго этажа, что он устроился на скамейке, курит сигарету и смотрит на воду. Совсем как она, когда приехала сюда.

Мадлен привезла с собой еще одно платье, кроме того, что купила в «Либерти», — бирюзовое, из индийского хлопка. Оно было длинным и элегантным, с квадратным вырезом и рукавами в три четверти. Мадлен быстро оделась, провела щеткой по волосам, а потом заколола их шпильками.

Мадлен не стала спрашивать, куда они едут, до тех пор, пока машина не выбралась из Кентербери и не покатила по старой дороге. С одной стороны тянулась разбитая, покрывшаяся мхом каменная стена, за которой находился старый сад. Ветви деревьев стали узловатыми и изогнутыми — долгие годы они приносили плоды, раз за разом сбрасывали листву.

— Обычно у меня нет заранее составленного плана, если не считать того, что я стремлюсь покинуть город, — признался Николас. — Ты не против, если мы просто поедем и посмотрим, куда нас приведет дорога? Если тучи будут и дальше нас преследовать, мы окажемся на побережье.

— Я не возражаю. Может, надо было захватить купальник?

— Не думаю. Пляжи здесь выглядят мрачновато, но англичане ничего не имеют против гальки. Они умеют извлекать лучшее из того, что имеют.

— А в Уэльсе пляжи лучше?

— Пожалуй, да. Когда мы были мальчишками, то часто отправлялись летом в Южный Уэльс, в маленький рыбацкий городок под названием Тенби. Он очень колоритный, там полно безумных валлийцев. Одно из таких мест одарило вдохновением Дилана Томаса. Как-нибудь съездим туда.

Николас в первый раз заговорил о том, что у их дружбы может быть продолжение. Казалось, он не придает своим словам особого значения, но Мадлен сразу обратила на это внимание.

Она предложила поставить музыку и нашла запись «Мэдди Уотерс» — старые блюзы, которые соответствовали их настроению и сонным плодородным долинам вокруг.

Примерно через полчаса Николас свернул на Гастингс, и Мадлен оживилась. Он это заметил.

— Здесь начинаются серьезные исторические места, — сказал Николас. — Полагаю, благодаря твоей профессии и крови ты знаешь все о норманнском вторжении.

Если бы он только знал, как много ей известно.

— Да, это одна из тем моих лекций, — согласилась Мадлен, ненавидя себя за то, что продолжает хранить тайну.

А почему бы ей не рассказать Николасу о дневнике? Наверное, он будет обижен, когда узнает, что она так долго скрывала от него его существование, — в особенности после того, как они вместе переводили руны. Дневник проливал свет на происхождение ковчега с мощами святого Августина, и ей отчаянно захотелось поделиться своим новым знанием с Николасом и поговорить с ним о Леофгит.

Гастингс находился немного в стороне от того места, где произошла битва, — на побережье, недалеко от Пивенси, где в тысяча шестьдесят шестом году высадился Вильгельм.

Несмотря на свое знаменитое имя, город не производил особого впечатления. Вдоль дороги, тянувшейся мимо пляжа, выстроились большие обветшалые викторианские дома. Они выглядели печальными, словно мечтали увидеть что-нибудь более веселое, чем черные волны, раз за разом накатывающие на серый песок.

И все же находились храбрые туристы, которые заходили в пенную полосу прибоя, закатав брюки до колен. На пляже играли дети, хотя затянутое тучами небо приобретало угрожающий цвет.

Мадлен невольно содрогнулась.

Николас усмехнулся.

— Они хотят использовать выходные на всю катушку, — сказал он, качая головой. — Давай не будем останавливаться здесь, слишком мрачно. Я знаю, куда нам нужно.

Больше он ничего не сказал, и они молча поехали в ближайшее поселение, рядом с местом знаменитой битвы.

В зеленоватом свете приближающейся бури место битвы при Гастингсе производило гнетущее впечатление. Вдоль Хай-стрит шли древние строения — казалось, они подталкивают друг друга и стоят под разными углами. На улице почти не было людей, а хозяин магазина затаскивал внутрь рекламный плакат, полагая, что скоро начнется ливень.