Георгий Горин - Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)

— Где она? — строго сказал герцог, пристально вглядываясь в карту. — Где, я вас спрашиваю?

— Кто?

— Англия!

— Секунду, ваше величество… — секретарь пробежал глазами карту. — Вот!

— А где мы? — спросил герцог.

— А мы — вот!

Герцог выхватил сантиметр, измерил расстояние:

— Это же рядом! Возмутительно! Нет, это не шуточки! Война есть война! — закричал он, обращаясь к советнику. — Передайте приказ: срочно разыскать и задержать барона Мюнхгаузена. В случае сопротивления — применять силу! Командующего ко мне!

— Слушаюсь! — рявкнул тот.

В дверях звякнул шпорами командующий.

— Приказ по армии: всеобщая мобилизация! Отозвать всех уволенных в запас! Отменить отпуска! Гвардию построить на центральной площади. Форма одежды — летняя, парадная: синие мундиры с золотой оторочкой, рукав вшивной, лацканы широкие, талия на десять сантиметров выше, чем в мирное время!

— Будет исполнено! — командующий отдал честь и бросился вон из кабинета.

Баронесса подлетела к Рамкопфу:

— Генрих, как адвокат скажите, что его ждет?

— Честно говоря, даже не знаю… — растерянно пробормотал Рамкопф. — В кодексе не предусмотрен такой случай.

— Двадцать лет тюрьмы! — закричала баронесса. — Ваше величество, я требую двадцать лет! Столько, сколько я была за ним замужем!

— Война есть война! — все более воодушевляясь, прокричал герцог. — Господин бургомистр! Закрыть все входы и выходы из города! Перекрыть все городские ворота и мосты!

— Слушаюсь!

Бургомистр вместе с баронессой и Рамкопфом бросились к выходу. Герцог, впав в ажиотацию, продолжал кричать им вслед:

— Война есть война! Где мой военный мундир?!

— Сейчас, ваше величество, сейчас! — Секретарь вынес на вешалке сверкающий пуговицами мундир полководца. — Прошу вас!

— Что?! — побагровел герцог. — Мне… в этом? В однобортном? Да вы что?! Не знаете, что сейчас в однобортном никто уже не воюет? Безобразие!.. Война у порога, а мы не готовы! — Он резким движением перевернул стол, уселся за швейную машинку и начал лихорадочно перешивать мундир.

Горнист издал пронзительно-тревожный сигнал. Солдаты на ходу разбирали ружья. Грянул духовой оркестр. Командующий поднял коня на дыбы и обнажил шпагу. Конная гвардия, поднимая пыль, поскакала по улицам города.

Взрыв хохота потряс трактир.

— Но это не все! — объявил Мюнхгаузен, подняв указательный палец. — Дальше самое трудное, господа! Темно, холодно, и ни одной спички, чтоб разжечь костер. Что делать? Замерзнуть? Никогда!.. Голова-то всегда под рукой, не так ли? Со всей силой я ударил себя кулаком в лоб, из глаз тут же посыпались искры. Несколько из них упало в костер, и костер разгорелся!..

За окном трактира послышался звук боевой трубы.

С соседнего столика к Мюнхгаузену наклонился Томас:

— Господин барон, по-моему, это по вашу душу.

В дверях трактира появилась группа гвардейцев. Послышалась грозная команда:

— Всем оставаться на местах!

Мюнхгаузен открыл крышку карманных часов:

— Половина четвертого. Срок моего ультиматума истекает через тридцать минут.

— Я могу чем-нибудь помочь? — поинтересовался Томас.

— Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен! — громко произнес приблизившийся офицер. — Приказано вас арестовать! В случае сопротивления приказано применить силу.

— Кому? — вежливо спросил Мюнхгаузен.

— Что «кому»? — не понял офицер.

— Кому применить силу в случае сопротивления, вам или мне?

Офицер задумался. По его лицу было видно, что это занятие для него не из легких.

— Не знаю, — наконец честно признался он.

— Может, послать вестового и переспросить? — посоветовал барон.

— Нет! — принял решение офицер и обнажил шпагу.

— Отлично! — Мюнхгаузен ответил тем же. — Будем оба выполнять приказ. Логично? — После чего он ловким движением, как и положено в подобных случаях, опрокинул стол. — Музыка не повредит?

— Что?! — изумился офицер.

— Несколько аккордов… Для бодрости! — Мюнхгаузен сделал знак музыкантам.

Музыканты дружно заиграли проникновенную мелодию. Мюнхгаузен совершил бросок, последовал молниеносный обмен ударами, и противники замерли в напряженных позах.

— Нет, господа, не то, — обернулся Мюнхгаузен к музыкантам. — Здесь пианиссимо… Вы согласны? — спросил он офицера.

— В каком смысле? — опять не понял тот.

— Это место играется тоньше и задушевнее. Подержите, пожалуйста. — Он протянул шпагу офицеру. — Я сейчас покажу. — Передав оружие офицеру, он принял скрипку у музыканта и заиграл. — Мое любимое место! — Он кивнул головой посетителям трактира, и хор поддержал слова второго куплета.