Дэвид Митчелл - Литературный призрак

— Маргарита, если ты не перестанешь безобразничать, я прекращу этот дурацкий разговор. Пожалуйста, успокойся и веди себя прилично.

— Я совершенно спокойна. Я задаю простейший вопрос, Руди. Сколько денег мы получили за пять бесценных шедевров, которые проданы на данный момент? Ну, Руди? Назови сумму.

— В долларах США? Шестизначное число.

— Конкретней!

Руди меняет тактику.

— Финансами распоряжаюсь я. Твоя работа — обеспечивать нам допуск и прикрытие! Или ты считаешь, что справишься с моей работой лучше меня? Считаешь, да? Тогда валяй!

Во всем виноват проклятый кокаин. И постоянный стресс, конечно. Сохраняя внутреннее спокойствие, я надуваю губки. Маргарита Латунская играет на мужских чувствах, как опытная скрипачка. Когда я хочу добиться чего-нибудь от женщины, я использую натиск и напор. Когда имею дело с мужчиной, мое оружие — недовольная гримаса.

— Понимаешь, солнышко, главный хранитель Рогоршев лапает меня неделю за неделей. Сил больше нет… Ведь я так люблю тебя…

Я делаю вид, что всхлипываю.

Руди рычит и оглядывается, как бы ища, во что бы вонзить зубы.

— Хочешь выйти из игры? Ну давай, отправляйся к Грегорскому и заяви: «Так, мол, и так, дядя Грегорский, большое вам спасибо за денежки от украденных картинок, но мне разонравилась моя работа. Уезжаю. К празднику пришлю открытку». Одумайся, женщина! Он съест тебя вместо каши!

Мне показалось — сейчас он меня ударит.

— Но ведь мы потому и выбрали Швейцарию, что там нас никто не достанет…

— Как бы не так! У Грегорского длинные руки.

— Я тоже знала кое-кого из длинноруких…

— Знала кое-кого из длинноруких, — передразнивает меня Руди. — Ты про тех, что ли, которые трахали тебя? Партийная канцелярская крыса? Вояка на кривых подагрических ножках?

— Он был моряк.

Руди фыркает.

— А что ты знаешь о переводе средств? Об отмывании денег? Я в любой момент выдам тебе твою долю, ради бога. Но что ты будешь делать, когда в Швейцарии — едва пересечешь границу — у тебя спросят: что за чемодан с наличкой? Мы играем в команде! И ты не можешь так просто выйти из игры, когда тебе вздумается!

— Когда мы сможем уехать?

— В свое время! Отвяжись! С тобой бесполезно разговаривать, когда ты в таком настроении. Мне пора!

И он уходит, хлопнув дверью.

Из мастерской выглядывает Джером:

— Он не разбил мой веджвудский фарфор?

— У него нервы сдают. Ничего удивительного — отъезд на носу, — объясняю я.

Джером бурчит что-то по-английски.

Сегодня мой день рождения.

Ноги ноют. С чего бы это в мои годы?

Поднимаясь по лестнице, слышу в квартире телефонный звонок. Взбегаю, поворачиваю ключ, бросаюсь к телефону. Я понимаю Руди, поэтому всегда прощаю. Не то что другие женщины, которые просто используют его.

— Алло, — говорю, задыхаясь.

— Добрый день. Госпожа Латунская? Простите, что беспокою вас. Говорит Татьяна Макух из музея. Что с вами? Может быть, я не вовремя?

Пытаюсь отдышаться и скрыть разочарование.

— Нет, что вы. Просто я бежала и не успела отдышаться.

— Бежали? Вы бегаете трусцой? В парке?

— Нет, бежала по лестнице. К телефону, чтобы взять трубку.

— Вы сегодня заняты?

— Да. Нет. Пока не знаю. А что?

— Мне так одиноко. Я подумала, может, встретимся, угощу кофе? Или поедем в мою конуру, и я приготовлю вам настоящий варшавский борщ.

Отказать Татьяне? Мой язык сам собой произносит: «Да, конечно!» А как же Руди? Но с другой стороны, почему я должна сидеть как пришпиленная и ждать его? Может, и к лучшему, если он меня не застанет: пусть думает, что не очень-то в нем нуждаюсь. Пусть это послужит ему уроком.

— Отлично! Знаете кофейню возле Пушкинского театра?

— Да, конечно.

— Жду вас там через час.

Ну и ну. Няма вспрыгивает мне на колени, требуя ласки. Я рассказываю ей и про то, что Руди злится на меня, и про то, как славно мы заживем в Швейцарии. Совершенно не понимаю, чего ради согласилась провести вечер в обществе надменной соперницы из Польши.

Когда я открываю дверь, пылинки вспархивают в полосе света. Звенит колокольчик. В пустом кафе пахнет темным деревом и черным кофе. Звучит приглушенная музыка. Татьяны еще нет, хоть я припоздала.

— Привет, Маргарита!

Татьяна показалась из тени, подавшись вперед. Ее волосы отливают золотом. Изящный костюмчик из черного бархата подчеркивает фигуру. Нельзя не признать, что она соблазнительна. Для мужчин типа Рогоршева.

— А я вас не заметила.

— А я вас жду. Ну, сядем? Спасибо, что согласились прийти. Что будете пить? Кофе по-колумбийски очень хорош.