Дэвид Митчелл - Литературный призрак

Смущенный смешок.

— Ну да, Планк. У нее очень добрый нрав! Среди островных собак это редкость.

— У нее профессия такая. Она мой поводырь.

В ответ — обычное замешательство. Я немного успокаиваюсь. Мои преследователи наверняка бы знали про Джона. А может, эта особа — хорошая актриса. И я снова замираю.

— Вы хотите сказать, что вы…

— Да, как летучая мышь. Точнее, гораздо хуже. В отличие от нее у меня нет локатора.

— Мне очень жаль… Простите…

— Ничего страшного.

— Я пойду. Хочу посмотреть на камни, пока их не затопило.

— Можете не спешить. Они благополучно стоят тут уже три тысячи лет. Доброго пути.

— До свидания. Еще раз спасибо.

Я смотрю, как она идет по дороге. Совсем молодая рыжеволосая женщина в ярко-желтом плаще. Она оглядывается на ходу, и я отшатываюсь от окна. Интересно, обратила она внимание, что на столе три чашки? Лайам и Джон приглушенно разговаривают. С острова Калф подступает туман.

Небо над горой Габриэль темнеет — шторм совсем близко. Мы с Лайамом готовим пюре из позднего турнепса, который собрали на огороде. Джон настраивает свою губную гармошку. Пюре булькает в горшке.

Лайам толчет пряности в ступке.

— Что собираешься делать, ма?

— Добавить чеснока.

— Ты знаешь, о чем я. За тобой придут?

— Думаю, что да.

— И что тогда?

— Не знаю.

— Зачем ты приехала на остров, ты ведь знала, что тебя здесь найдут?

— Хотела повидать вас с папой.

— У тебя нет никакого плана?

— Нет, сынок. Никакого.

— Тогда его нужно разработать. Давай рассмотрим варианты.

Лайам говорит совсем как мой отец.

— Давай. Вариант первый. Я сжигаю черную тетрадь и превращаю квантовое распознавание в горстку пепла. Беру новое имя — скажем, Скарлетт О'Хара, выращиваю бобы, развожу пчел и рассчитываю на тупость ЦРУ, которое не додумается поискать меня на моем родном острове. Вариант второй. Провести остаток жизни в жарких странах, бродяжничать в выгоревших шортах с рюкзаком за плечами. Вариант третий. Поехать в Техас, жить в поселке, который не отмечен на картах, заработать кучу денег, способствуя гонке вооружений, и видеть сына и мужа только в присутствии охранников, которые будут следить, чтобы я не сбежала вместе с военными секретами.

Лайам ловко рубит лук.

— Ух ты, щиплется, зараза.

Коулун парился, жарился и закипал. Расчеты по нелокальности захватили меня. Но мирная затворническая жизнь не могла продолжаться вечно.

Я хорошо помню момент, когда ей наступил конец. На экране появился геккон. Его язычок трепетал, подвижный, как само электричество. «Приветствую вас, крошечные жизненные формы, возникшие из звездной пыли. Знаете ли вы, что ваша жизнь, как и жизнь ящериц, многократно существовала в элементах чего угодно — ножниц, бумажек, камешков? Что ваши частицы совершали вечный круговорот в пузырьках времени? Что Вселенная замкнута, как пончик, так что если у вас найдется достаточно мощный телескоп, вы сможете разглядеть в него кончик собственного хвоста? Или все это вас не колышет?»

Сверху раздался яростный мужской крик, который перешел в громкую тираду на кантонском наречии. Женский голос вторил двумя октавами выше. Грохот переворачиваемой мебели. С нашего потолка посыпалась штукатурка. В моей комнате замигала лампа.

— Какого черта там происходит?

Хью прошлепал в домашних шортах с утенком, наткнулся на индонезийские барабаны и снова выругался.

Грянул выстрел. Я подскочила, будто это случилось рядом.

— Боже мой!

Потом воцарилась гробовая тишина.

Хью проверил, надежно ли закреплены замок и цепочка на двери. Геккон тем временем исчез с экрана.

Тошнотворное чувство овладело мной. Я закусила костяшки пальцев.

Потом по лестнице загрохотало не меньше трех пар ботинок, и снова тишина. Хью взял бейсбольную биту. Я — гипсовый бюст Джона Колтрейна. Я четко осознавала, что никогда в жизни кровь так не стыла у меня в жилах. Грохот шагов возобновился и, к счастью, стал удаляться. Хью направился к окну, но я инстинктивно оттащила его. В его взгляде было удивление.

— Черт! — сказал он в третий раз.

При мне он никогда не поминал черта, а тут три раза кряду.

На пальце растет бородавка.

Звонит телефон. Не могу больше. Оставьте меня в покое.

Джон снимает трубку — ему ближе.

У меня пересыхает в горле.

— А, Тамлин…

Это Тамлин Шихи. Успокойся, Мо, сегодня никто не приезжал на остров.

— Да, Лайам натянул брезент. Все в порядке. Спасибо, что предупредил… Да, конечно… Одну минутку.