Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу

Я придумал. Показал рукой на левое запястье, намекая на часы, сказал «иль темпо» и добавил «лаворарэ». Продавец задумался. В буквальном переводе то, что я сказал, означало: «время работать». Похоже на приказ. Что крайне возмутительно, учитывая нелюбовь римлян к труду любого рода. Продавец внимательно меня изучал, и в его взгляде появлялась открытая неприязнь. Я решил, что наверное, лучше сделать ноги. Но тут его осенило, и он дал нужный ответ: «alle due ore».

Я поблагодарил продавца и сказал Лёке Ж., что все в порядке, можем двигать дальше.

— Что значит — все в порядке? — спросила она с подозрением. — Что тебе продавец-то сказал?

Я честно сообщил, что рынок закрывается в два часа. Лучше бы соврал…

— В два часа дня? — удивилась Лёка Ж. — Сева, уже час по-местному! Мы должны купить всё немедленно.

— И пойдем со всем этим скарбом гулять? — спросил я. Лёка Ж. твердо кивнула. — Хорошо, но с одним условием — все продукты ты понесешь сама.

— Я не могу. Я же девочка! — В Лёке Ж. проснулось природное кокетство.

Если так пойдет и дальше, то скоро она станет грудным младенцем… Я предложил компромисс: мы купим продуктов на завтрак, потом сделаем привал где-нибудь у Колизея и всё съедим, чтобы не нести дальше. Лёка Ж. согласилась. В принципе, ничего другого ей не оставалось. Хоть я сегодня и нашкодил, мое чувство вины совсем не безгранично.

Мы купили молоко, моцареллу, прошутто, чиабатту. И напоследок заглянули в милый ларек с винными бочками, где вино разливали по полуторалитровым пластиковым бутылкам — 2 евро за литр. Поспешившей к нам продавщице мы, как смогли, объяснили, что хотим сухое «вайн бьянко». Она с удивлением поинтересовалась, откуда явились носители такого странного диалекта, и, узнав, что из России, сразу ткнула пальцем в самую большую бочку, приговаривая: «Вэри-вэри стронг». Видимо, ей объяснили, что русские пьют только такое — чем ближе к водке, тем лучше.

Я отрицательно помотал головой и попросил «нон вэри стронг, перфаворэ». Продавщица удивилась еще сильнее, завела нас внутрь и показала на другую бочку, заверив, что это «molto gustoso», то есть очень вкусно.

— Не сомневаюсь, — сказал я, — за такую цену-то!

— Сева, в тебе мало оптимизма, — ответила мне Лёка Ж. и широко улыбнулась продавщице. — Си. Грация.

— Лёка, сколько раз тебе повторять: не грация, а грациэ, — назидательно сказал я, когда продавщица отправилась к бочке с вином.

— А в чем разница? — спросила Лёка Ж. с недоумением.

Как можно доступнее я разъяснил: разница в том, что grazia — это «грация», «изящество» и т. д., а grazie — это «спасибо», «благодарю». Гласные в итальянском имеют огромное значение! Скажешь парню amica, и он обидится. Потому что amica — это «подруга». А «друг» — это amico. Так что все гласные нужно произносить очень четко…

Лёка Ж. кивнула, но, по-моему, никаких выводов из урока итальянского не сделала.

Продавщица тем временем налила нам вина, подошла к кассе и, не выпуская бутылку из рук, попросила: «Uscite fuori». Что это означает, я понятия не имел. «Аут», — настаивала продавщица, кивая в сторону выхода. Она что, нас выгоняет?

— Она хочет, чтобы мы вышли, потому что у нее здесь касса, — объяснила Лёка Ж. и хмыкнула. — Тоже мне, языковед-любитель…

Нахваливая вино и перечисляя его достоинства, продавщица по-прежнему не расставалась с бутылкой. Она отдала алкоголь только тогда, когда получила деньги. Предусмотрительная…

— Спешел фор рашенс, — сказала она, протягивая карточку, на которой было написано ручкой: «5 %».

Затем продавщица объяснила Лёке Ж. — меня, видимо, в качестве собеседника она больше не рассматривала — в следующий раз, когда будем у нее что-нибудь покупать, получим скидку в 5 процентов. Лёка Ж. пообещала обязательно прийти и, расцеловавшись с любезной продавщицей, потянула меня к Колизею.

Однако рынок оказался не последним препятствием, которое нам предстояло преодолеть по пути к заветным руинам. Каким-то волшебным образом в наш маршрут все-таки затесался обувной магазин. Лёка Ж., конечно же, попыталась затащить меня внутрь, но после посещения виа Национале это было выше моих сил. Чтобы не возникло очередных сцен, я хитро закурил и не выпускал дымящуюся сигарету из руки на тот случай, если Лёка Ж. выглянет из магазина и возобновит свои попытки. Она не выглядывала.

Когда я пустил в дело шестую сигарету, ко мне подошла синьорина в босоножках, обшитых камнями и темным стеклярусом, на высоченных каблуках. Я поднял глаза и увидел, что это Лёка Ж.