Татьяна Костина - Вертикальный мир

Ония долго смотрел ему вслед, и всё в нём бушевало от возмущения. Ему было обидно за Школу, за то, что Мар оставил Служителей в самый ответственный момент. «Покинуть город тогда, когда будущее висит на волоске, когда всё может погибнуть и ты нужен больше, чем когда-либо! Как это понять? Какое объяснение он нашёл такому безумному предательству?»

Онисана медленно шёл по песку, раздавленный тяжестью переживаний, повесив голову на грудь. Он задыхался и спотыкался на ровном месте, казалось, песок нарочно сдерживал его, выказывая протест дурным новостям. Ония хмурил брови, незримые оковы сжимали его сердце, и было очень темно внутри… Он чувствовал стыд, самое отвратительное чувство из всех, которые ему приходилось испытывать. Ему было до слёз обидно за поступок Мар-Амата, печать позора легла и на его душу, нарушив покой, хотя в случившемся не было его вины. «Какая слава теперь пойдёт о Золотом городе, если его ученики так просто предают свои обеты?» — подумал он и содрогнулся всем телом.

Онисана знал, что должен поговорить с Учителем, во что бы то ни стало. Взлетев по лестнице, он с силой толкнул тяжёлые двери и оказался в широком зале. Объяснив срочность дела молодому Служителю, охранявшему спокойствие Совета от любознательных ушей, принялся ждать, расхаживая по комнате. Юный ученик исчез в глубине затемнённого коридора, и уже через полминуты послышались спешные шаги Ассавана.

Синие глаза смотрели взволнованно, вглядываясь в лицо Онии, пытались уловить суть случившегося ещё до того, как прозвучит первое слово.

— Что произошло?

— Мой Господин, я видел только что Мар-Амата, — голос Онисаны дрогнул. — Он сжёг одежды Служителя и ушёл. Он сказал, что принял решение покинуть город…

Ассаван опустил глаза и ничего не сказал.

— Не могу понять, — продолжил Онисана, — что случилось с ним? Он стал каким-то чужим… замкнутым и безучастным. Что будем делать? Позволим ему уйти?

— Пусть идёт, раз таков его выбор, — ответил Учитель.

— Что же тогда значат слова: «Из Золотого города нельзя уйти»… Как это понять?

— Мы говорим, прежде всего, о Законах, по которым живёт человек. Ни одна мысль, дурная или хорошая, ни одно желание, ни единый поступок не исчезают бесследно — они формируют нашу будущую судьбу. Не стремись вершить правосудие, Жизнь сама рассудит всех нас. Мар знал, на что идёт. Ученик находится под пристальным вниманием Судьбы, и потому заслуженное приходит намного быстрее.

— Что будет с Мар-Аматом дальше?

— Этого никто не знает…

Ассаван задумался, в ярких глазах его застыла боль.

— Сейчас я понимаю, что в этой ситуации есть доля моей вины… Когда-то он приходил ко мне и говорил о своих сомнениях, о том, что не видит своего места, что ищет чего-то, но не может найти. Я не понял его тогда до конца. Но разве мог я предположить, что мой способный и сильный ученик решится на такое? Я думал, что душа его жаждет изменений, что очередная ступень ожидает его… Я верил в него так сильно, что не слышал его возражений, не уделял его метаниям должного внимания. Мой дорогой Мар! Прости меня…

— Что ты говоришь, мой Господин? Как ты можешь быть виноват? Мар-Амат нарушил обещание, данное перед Владыками Судеб. Никто не заставлял его так поступать! Он отказался от всего, что до этого любил, просто перечеркнул свою жизнь и вырвал ненужные страницы!

— Не осуждай его, прошу тебя…

— Но как я могу не осуждать его, — кипел Онисана, — никогда мне в голову не приходили мысли о том, что можно бросить всё и уйти именно тогда, когда мы все стоим на краю пропасти! Как тот, кто обучал меня священным знаниям о Природе, о законе связи причин и следствий, чьи слова раскрывали мир, сотканный по единым принципам, мир одухотворённый, разумный и вертикальный, мир, где человек — существо свободное, способное стать богоподобным, как тот, кто являлся моим наставником, мог поступить наперекор всему тому, чему учил, о чём говорил с силой и уверенностью, в чём не сомневался никогда? Как он мог сделать так? Как…

— Перестань! Останови поток разрушительных мыслей — они вредят тебе же в первую очередь. Сядь и послушай меня…

Взгляд Ассавана стал строгим, синие глаза смотрели на Онисану как на маленького провинившегося ребёнка, с укором и нежностью одновременно. В этих глазах не было любимых и не любимых, желанных и не желанных; страдания и сомнения каждого ученика оставляли свой след в его душе. Теперь Онии стало совестно от собственной несдержанности, он понял, что Учитель не делит людей на заблуждающихся и правых, что ему по-настоящему больно от неудач и отчаяний каждого.