Ольга Янаева - Азия. Время красоты

— Какая же ты благодарная! — Дима сжимает мою талию теплыми сильными руками. — И пришла точно в тот день, в тот час, когда я морально и физически свободен. И могу принадлежать тебе столько, сколько ты захочешь.

Я никогда не забуду эту нежную теплую ночь. Как же я отдохнула с ним! Этот мужчина не забирает здоровье у любимых женщин, не вампирит, а безоглядно отдает свое тепло…

— Может, поженимся? — спросила я вполне серьезно.

— Я — за, — мягко ответил Дима. — но тебе, Саш, нужен другой мужчина.

И я сразу поверила ему и притихла, словно он, тот, другой, уже ожидал за дверью.

— Ты уверен? Я встречу его?

— Обязательно.

И я вдруг уловила своим повзрослевшим умом: он не хочет, чтобы я уходила из его жизни. Но мудрый антисобственник, миролюбивый философ Дима видит больше и шире меня… Он думает обо мне.

У меня снова благодарно шелохнулось сердце.

— Иди ко мне, — позвала я тихо.

— Ты, Сашенька, стала настоящей женщиной. Надеюсь, твой первый был на высоте?

Он немного приревновал меня к моему прошлому.

Признаюсь:

— Конечно, было бы лучше, если бы моим первым был ты. Но так получилось, так произошло. Кажется, это давно было. Как в другой жизни. Словно это была не я… Сейчас я хочу твои руки, иди ко мне.

Дима тушит сигарету, смотрит на меня таким невозможным взглядом, что к моему горлу подкатывают слезы.

— Не смотри на меня так, мой хороший, а то я влюблюсь в тебя смертельно и прилипну навсегда.

Дима тушит сигарету. Отворачивается. Я смахиваю быструю слезу. Словно мы знаем, что уже прощаемся, хотя находимся так близко друг к другу! Мироздание заодно с нами. Оно принимает наши очертания. Мы странно, невозможно радостно, обостренно счастливы. Есть ли этаж еще выше? Я ныряю в его любовь, как под воду. Выныриваю глотнуть воздуха и снова погружаюсь в его щедрую теплоту…

— Я невыносимо не хочу, чтобы наступало утро. Мне будет больно. Что же делать? — спрашиваю я Диму.

— Все просто, — спокойно отвечает он. — Мы просто завесим окна черной тканью из студии. Ты знаешь, сколько у меня этого добра с молодости валяется в кладовке?

Дима погибнет в автокатастрофе через два месяца. Это случится в Греции, на съемках для модного журнала. Водитель будет ранен, останется с искалеченной ногой, но живой! А Диму не смогут спасти. Невозможно старый автобус, билеты на который стоят так дешево, что все молодые туристы стремятся на него попасть, не выдержит серпантина горной дороги, не справится с поворотом… Люди в автобусе не пострадают. Автобус прижмется вправо, к горе. Машина с водителем, Димой и тяжелой съемочной техникой разобьется полностью…

Дима принадлежит Вечности, а я безраздельно владею его любовью, воспоминаниями о нашей короткой светлой истории. И нет уже мучительных раздумий: как поступить, уйти или задержаться в его жизни… Та ночь осталась навсегда с нами. Она нерастворима, нетленна. Я — его последняя любовь. Признаюсь, я — ужасная собственница. Эту генетическую занозу Дед пытается вытащить из упрямицы по имени Саша Морозова. Говорит, если у нас получится, это будет настоящая победа. Интересно, сколько Деду потребовалось времени вытащить собственную занозу?

Дима был совершенно иным. Может, он помог бы мне избавиться от властного чувства присвоения того, что не может принадлежать простым смертным.

Как торопилась я к нему, удивляясь, откуда это чувство: нельзя терять ни минуты…

Звонит Су, звонит Стася. Звонят знакомые из модельного мира. Мне надо сдать сессию в институте. И тогда можно строить планы, в какую страну мне поехать поработать.

Зиночка чувствует себя намного лучше. За три месяца моего отсутствия травмы зажили. Я погощу у Зиночки несколько дней. Так хочется все-все рассказать «модельной маме». То, с чем я не могу поделиться с родными, можно поведать такому человеку, как Зиночка. Мы уже подруги. Перешли на новую ступень наших отношений. Жизнь ведет нас вперед.

Меня пригласили поработать…

Это значит, что я буду ездить и в Гуанчжоу, в филиал агентства. Увижу тот судьбоносный отель, где еще теплится образ взволнованной девушки, несмело прикасающейся к зрелому красивому мужчине. Он обнимает свою трепетную добычу. По своей привычке обхватывает шею своей возлюбленной нежно, властно. Не вырвешься…

Я вырвалась, Игорь, из твоих медвежьих лап. Навсегда.

Если в таиландском посольстве на моделей реагировали несколько меланхолично, то в этом агентстве через неделю меня вообще перестали замечать. Кастингов давали мало. Я жила в комнатке, похожей на карцер. В нее помещались кровать, два стула и маленький столик. Окон не было вообще. Глухие стены. Я старалась поменьше находиться в невыносимой комнате. Много гуляла по городу. Фотографировала достопримечательности.