Аркадий Вайнер - Петля и камень на зелёной траве

– Нет, Алешка, ни с кем я не говорил. Неужели ты не понимаешь, как мне мучительно с ними толковать об этом? Ты – это совсем другое дело…

– И Севка тоже не знает? – словно по инерции подлезал я.

– Говорю тебе – никто не знает. А Севка – тем более.

Я с ним ни в коем случае это обсуждать не хочу. Что ты – Севку но знаешь? Он в первую очередь за свою задницу перепугается, что его в загранку больше не пустят, начнет меня уму-разуму учить. Да еще бате доложит в лучшем виде!

Как несчастье туманит человеку мозги, даже самому умному! Бати он испугался! Вот дурень – тебе сейчас о спасении думать надо!

– Ты что насчет Андрея? Давай сейчас к нему поедем? – предложил я.

Антон задумался. Официантка принесла кофе, и мы сидели, прихлебывая его теплую душистую горечь и сердито посматривая друг на друга.

– Подумать надо, – сказал, наконец, Антон. – Видишь ли, Леша, сейчас самое главное – что эти дельцы скажут ревизорам или обхаэсникам – если их вызовут.

– Надо полагать, их вызовут обязательно, – выпалил я. – Может, есть смысл поговорить с ними?

– Нам – ни в коем случае, – категорически отрезал Антон. – Да и не знаю я их, в глаза не видел. Все переговоры с ними вел Красный.

– А Красный?

– Он сказал, что мужики надежные, ручается за них головой. И не в таких, мол, переделках бывали.

– Пусть Красный с ними обязательно поговорит. В конце концов, он брал – они давали. В случае чего, их первыми посадят, да еще квартиры отберут. Помнишь, ты сам рассказывал про дело Беловола, тогда всех этих дельцов из квартир купленных повышибали…

– Помню… – Антон допил кофе, сумрачно крутил в руках чашечку. – Помню. И Красному скажу, конечно, – пусть он с ними потолкует покруче. Но если их вызовут в ОБХСС… – и он обреченно махнул рукой, взял бутылку, в ней оставалось еще немного, разлил водку по рюмкам.

– А что будешь делать?

– Буду терпеть, – Антон неожиданно рассмеялся. – Я анекдот забавный вспомнил. Одному еврею в поезде все время не везло: каждый раз его кто-нибудь избивал – то на платформе в очереди за кипятком, то в тамбуре хулиганы, то пьяный официант в вагоне-ресторане. Попутчик ему говорит: «Слушайте, сколько можно такое терпеть, и куда вы, собственно говоря, едете?» А тот: «Если морда выдержит – аж до самой Одессы!» Вот так и мне придется. Потому что долг, к сожалению, платежом красен…

Антон чокнулся со мной:

– Дай Бог, как говорится, чтоб обошлось. Мы выпили, и я решительно взял его за руку:

– Поехали к Андрею!

Вот и получил я совет, поддержку и опору у несокрушимого старшего брата! Мы шли в проходе между столиками, и я отстранение, будто глядя на другого человека, дивился охватившему меня душевному параличу: мне было не стыдно, что Антон стал взяточником, и не горько, что он безвозвратно теряет место командира и хозяина советской жизни, и не больно, что его могут завтра посадить в тюрьму, предварительно вываляв в смоле и перьях газетного позора.

Мне себя не жалко – чего ж его жалеть. Остро полыхнуло – не объяснением, но предчувствием – меня в тюрьму сажать не станут.

Проще убить.

Наш родственник, настоятель и художественный руководитель бани, Серега Дудкевич никак не обнадежил. Медленно пошевеливая комьями своего тугого мяса, он молча выслушал меня – Антон в это время мрачно пил водку. Подумав, Дудкевич выразительно сплюнул, с презрением и досадой сказал:

– Дурак ты, Антон. Какое место просрал! Да знал бы я, что у тебя плохо с деньгами, я бы вмиг дал людей – на вторую зарплату тебя посадили бы…

Антон дернулся лицом, и я видел, что он хочет сказать нашему банщику – я раньше с твоими людьми на одном поле не сел бы! Но ничего не сказал Антошка, он уже понял, что нечего гоношиться, ничем он не лучше уголовников Дудкевича, только глупее – они не попадаются.

А Серега посмотрел на нас строго и засмеялся:

– Ну, чего раскисли? Уже полные штаны наделали! Бздуны несчастные!…

Мне захотелось дать ему для порядка по роже, но за его спиной уже стоял немой Макуха, страшно скалился, беззвучно и слепо, как череп. С чернильными провалами глазниц. С огромными, железными руками.

Антошка безвольно вякнул в своем кресле:

– Свинья ты, Серега! Ошибаешься – я не трус…

– Я и не говорю, что трус, – ухмыльнулся Серега. – У тебя просто сфинктор слабый – чуть пуганули, ты и серанул в штаны. Бороться надо. Чего-нибудь придумаем – людишки пока кое-какие еще имеются…