Мария Донченко - Оранжевый туман

Из плакатов Виталику больше всех нравился один, цветной, на глянцевой бумаге, формата А3. На нём было изображено, как Квачков повергает Чубайса на боксёрском ринге. Оба соперника были нарисованы в боксёрских перчатках, и глава РАО ЕЭС лежал в глубоком нокауте без малейших шансов. Один экземпляр Виталик даже забрал домой и приклеил скотчем на стену над своей кроватью, рядом с портретом Сталина, маленьким флажком Советского Союза и некоторыми газетными вырезками.

За эти несколько недель Виталик успел познакомиться с несколькими постоянными участниками избирательной кампании — многие из них поддерживали отношения с семьёй Измайловых, и Никита Максимович играл далеко не рядовую роль в организации агитвыездов.

Тем временем приближались ноябрьские праздники.

Выходными были объявлены четвёртое, пятое и шестое ноября — пятница, суббота и воскресенье. Седьмое было будничным рабочим понедельником, и Виталик заранее договаривался на работе, писал заявление, чтобы после обеда взять половину дня за свой счёт. Пропускать Октябрьскую демонстрацию было нельзя.

Но до седьмого оставалось ещё больше недели, когда Маркин вдруг позвонил Виталику на мобильный и поинтересовался, что тот делает в субботу, тридцатого числа.

— Вообще-то занят, — ответил Виталик, думая об агитации, — а что?

— Тут такое дело, — сказал Сергей, — у либералов какая-то дата, и они собираются на Лубянке у Соловецкого камня.

— У Собачьего, что ли? — переспросил Нецветов, предпочитая прижившееся в московских оппозиционных кругах неофициальное название.

— Ну да. Зовут поучаствовать. Союзники же. Надо, чтобы было от нас человек хотя бы десять. Может, постараешься?

— Нет, извини, никак не получится, — сказал в ответ Виталик и повесил трубку.

Ради другого мероприятия он, вероятно, и изменил бы свои планы на субботу, но идти к либералам, пусть и союзникам, ему откровенно не хотелось. Хотя он ещё не до конца отдавал себе в этом отчёт.

Об том, как прошёл этот митинг, Виталик узнал от Димки, который туда ходил.

— Собрались демократы, десятка три от силы, — рассказывал Серёгин, — цветочки положили к Собачьему камню и свечки зажгли, типа в память жертв сталинских репрессий.

Виталик удивлённо вскинул брови.

— И нас на такое…

— А я тебе о чём. Наших было человек пять-семь, стояли там, как идиоты — не пришей кобыле хвост. Союзнички, блин… Дорвутся, не дай бог, такие союзнички — будет как в девяносто третьем… Так я тебе не о том начал рассказывать. Проходит у них торжественная часть и всё такое, и тут подбегают два пацана, лет по шестнадцать, никогда их раньше не видел, и кидают вверх листовки с криком «Сталин — отец, Путин — подлец!»

— Да ну! — удивился Виталик. — Интересно. А кто такие?

— Мне самому это интересно очень. Только их скрутили сразу. Там свалка началась, демократы их бить хотели, а менты их сразу в машину. Мне даже листовку ухватить не удалось. А теперь прикинь, кем мы в этой ситуации выглядели.

— Да уж, ничего не скажешь… Если бы началась драка, надо было бы нам этих ребят защищать.

— Если бы началась, — серьёзно ответил Димка, — я бы за них вступился, и плевать мне на Маркина.

— А что же Серёга?

— Что Серёга? Ничего. Знаешь, Виталик, строго между нами — что-то мне его поведение в последнее время перестаёт нравиться…

…Четвёртого числа Виталик встал с утра и начал собираться.

— Уходишь? — спросила мать. — Вечером будешь?

— Не знаю, — ответил он, — может, к Марине поеду. Может, буду поздно, не жди, ложись спать.

— Ты же не работаешь сегодня? — уточнила Лариса Викторовна. — У нас в школе выходной.

— Нет, мама, я по делам.

— Листовки клеить?

— Нет, просто по делам. Расклейки сегодня не будет.

В подробности акций прямого действия, в отличие от полностью легальной политической деятельности, Виталик её не посвящал. Тем более — когда Маркин предупредил отдельно о секретности именно данной акции. Планами на четвёртое ноября Виталик не делился ни с Мариной, ни с друзьями, хотя ему было слегка неприятно то, что на рискованное задание не позвали, например, Димку Серёгина. Уж ему-то, думал Виталик, вполне можно было бы доверять. Как и Андрею Кузнецову, и Любе Измайловой.

Расклейка действительно на этот день не намечалась — только на субботу и воскресенье. Потому что на четвёртое у всех были свои планы.

К месту сбора Виталик приехал с опозданием минут на пять. Он был третьим из ожидавшихся шести человек.