Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Если разобраться, Тайка и приходила сюда как раз из-за этой материализации. Модель, созданная Джони, полностью соответствовала теории вибрирующей вселенной. Большие взрывы в доме номер 44 по Мясницкой улице следовали один за другим. На смену одной вселенной приходила другая, и так до бесконечности.

«В соответствии с теорией вибрирующей вселенной, — объяснял Джони, — взрывы циклически повторяются. Иначе говоря, до последнего Большого взрыва было, как и сейчас, только тише: пространство и время сжимались. В какой-то момент сжатие замедлялось. Яйца Господа нашего едва заметно покачивались посреди бескрайней пустоты и, переполненные донельзя жизненной силой, вдруг разлетались миллиардами сперматозоидов. Возникал свет, а там и очертания галактик. Именно эти сперматозоиды отвечали за новое пространство и время. Материя прошлых вселенных — вот мысль, которая приходит на ум и подменяет Вику воспоминанием о ней».

— Вы хотите сказать, что у Джони здесь вечная жизнь? — недоумевал Митя.

— Так и есть.

Именно так и было.

Перестроив заброшенный чердак в Доме трёх композиторов, Джони навёл там порядок, установил электрическое небо, солнечные батареи, телескоп и компьютер. Солнечные батареи давали энергию, телескоп применялся для различных целей, в том числе и для сбора данных о текущем положении звёзд, компьютер выполнял расчётные функции и общий контроль. Для управления системой Джони написал с десяток довольно простых программ и вскоре добился, чего хотел. По сути, он получил ускоренную модель возобновляемой жизни. Модель пусть и условную, но глобальную и весьма впечатляющую.

Казалось, всё ясно, но был ещё вопрос об ИСТОКЕ — из чего всё взялось в первый раз? Вероятно, здесь и пролегла бы граница между наукой и суеверием, а тяжёлые яйца Господа Бога всё качались бы туда-сюда, если бы не Vi. Джони как раз слонялся у кинотеатра «Иллюзион» и смотрел на небо, когда получил от неё письмо. «Как же здесь тихо, — писала она, — не слышен крик.

— Что скажете? — спросила Нефёдова у Мити, а тот как сидел, склонившись над курицей, так и сидел.

— Не знаю, — ответил он.

Да и что он мог знать. Знание — радость. Редчайшее ископаемое во вселенной.

Извлечь радость из повседневности непросто.

В этом может убедиться каждый, стоит только задуматься. Именно поэтому большая часть человечества не хочет думать. И вовсе не потому, что эти люди глупые, напротив — они чрезвычайно умны. Умны от природы. Их инстинкт самосохранения развит в значительно большей степени, чем у остальных. Но при этом и радость их поверхностна.

Другое дело — докопаться до истины, рассуждал Митя. Докопаться до истины и рассмеяться. Но не безумным смехом и не придурковатым козлиным смехом — он наслушался его вдоволь, — а смехом искренним и отнюдь не безысходным. Взять, к примеру, Джони с его материей прошлых вселенных. Куда ни кинь — у него тут вечная жизнь. Так что бояться нечего. Ничто не омрачит вашей радости. Думайте сколько хотите и смейтесь в своё удовольствие.

Небосвод тем временем лучился миллиардами звёзд. Тайка давно уснула. В какой-то момент над нею навис Южный крест, а затем и он растворился в потоке ускоренного и доведённого до абсурда времени. Перед тем Митя спросил у неё, можно ли остаться на ночь.

— Можно.

Тайка вообще редко когда возражала. Добрый человек. В её понимании отношения между людьми имели смысл лишь при эгоистической цели. Иначе говоря, если уж и перечить кому — то не на словах, а на деле. К тому же Митя располагал к себе. По сути он ботаник, рассуждала Нефёдова, а такие не кидаются на вас при первой встрече, хоть в будущем с ними и неспокойно. Она постелила ему в кресле напротив. Митя прилёг да так и остался смотреть за небосводом.

Примерно в половине третьего он поднялся попить. Митя налил себе стакан воды и вдруг приметил у пенала «Романтического эгоиста» Фредерика Бегбедера и там же брошюру «Брак по расчёту». «Сто реальных историй из жизни, как устроиться за рубежом», — гласил подзаголовок. Вот это правильно, обрадовался Митя, и сон как рукой сняло.

Может, и Джони был романтическим эгоистом? — подумал он. Митя читал этот роман и теперь не без горечи констатировал — Фредерик Бегбедер тоже умер. И всё же брошюра «Брак по расчёту» нравилась ему больше. Истории, описанные в ней, были одна другой краше. Даже при том что номер этого «Брака» оказался двухгодичной давности, случаи, приведённые там, давали точное представление об иллюзорном счастье.