Александр Чернов: Спи спокойно, дорогой товарищ. Записки анестезиолога

— Вся наличная собственность моей бабушки сводится к нескольким личным вещам, — отчеканила мадам. — Никаких движимых и недвижимых, не говоря уже о денежных, богатств у нее нет. Поэтому вопрос о материальной заинтересованности в данном случае неуместен… Кроме того, у меня при себе заверенный документ, согласно которому я являюсь доверенным лицом своей матери и имею право подписи…

— Она, похоже, очень занятая женщина, если не смогла лично приехать к постели своей умирающей родительницы… — театрально покачал головой Александр.

— В этом нет необходимости. Здесь у нас имеется знакомый юрист. Он в курсе. — Она предпочла не заметить его сарказма.

— Но, к сожалению, у меня знакомого юриста поблизости нет, чтобы подтвердить всю правомерность предлагаемых вами действий. — Он, не стесняясь, ухмыльнулся в ее наглое лицо. — В чем именно вы неправы, я четко выразить не могу, но пара проколов даже мне в глаза бросается. — Темнов оперся плечом о стену и неторопливо продолжил: — Во-первых, откуда мне знать, что, будь бабулька в сознании, она уполномочила бы вас на подобные действия? А вдруг она отнюдь не питала к вашей матушке особо теплых чувств? Дочка дочкой, а поссориться все могут… Минуточку! — осадил он вскинувшуюся собеседницу. — Во-вторых, я вовсе не уверен, что даже в ситуации, когда человек находится в глубокой коме, кто-либо из ближайших родственников имеет право распоряжаться его жизнью. Разве что имея на руках соответствующее решение суда… А его у вас нет. Я прав?

— Не создавайте проблем, доктор! — Похоже, официальные аргументы были исчерпаны, и она делала ставку на эмоциональные. — Ни себе, ни окружающим.

— Это что, угроза?!

— Понимайте как хотите. Я пыталась уладить вопрос по-хорошему…

— И что же хорошего я бы получил от этого, как вы изволили выразиться, «улаживания»?

Недобрый блеск в ее рассерженных глазах, казалось, приобрел хитроватый оттенок:

— Ах, вон оно что!.. — Красивый рот изогнулся в презрительной ухмылке. — А ларчик-то, оказывается, просто открывался…

Он запоздало начал понимать, что его необдуманная фраза была неверно истолкована. Но леди уже разошлась вовсю:

— А то начали мне тут… Аргумент первый, аргумент второй… Я уж действительно подумала, что на законника нарвалась. Ну и во сколько же вы оцениваете свою «заинтересованность»?

— Я… Нет, вы меня неправильно…

«Еще я перед ней же и оправдываюсь! Мерзость какая…»

— Думаю, сейчас наш разговор действительно окончен.

— Как же так?! На самом интересном месте! Нет, доктор, теперь уж вы тему развейте!

— Убирайтесь отсюда. — Посыл прозвучал скорее устало, чем злобно. — Вон!

Закрывая на засов отделенческую дверь, Темнов отчетливо слышал ее шумное прерывистое дыхание. Впрочем, понимания он и не ожидал. Ночь набирала права, и Александр хотел лишь спокойно провести остаток дежурства.

Утром, сдав смену, он с чувством исполненного врачебного долга удалился на заслуженный суточный перерыв. Но, явившись на следующую вахту, он с некоторым удивлением обнаружил, что та самая старушка, вопреки всем объективным данным, все еще упорно пребывает в запредельной коме, не желая покидать дряхлую оболочку.

— Ну, Сашка-бедоносец, снова отличился? — встретил молодого подчиненного Исаак Данилович.

— Да вроде не привлекался за последнее время… Ни к административной, ни к уголовной, — отшутился Александр, предчувствуя серьезный диалог с начальником.

— Будешь так себя вести, привлечешься, — пообещал заведующий. — Вернее, сам на себя навлечешь.

— Да я же ангел! Разве их садят?

— Крылья обламывают, это уж точно, — обнадежил Эндяшев. — Ты чего наплел столичной девице?

— А, так вот из-за чего вся катавасия. Послал я ее, делов-то…

— Смельчак, итить твою… И за что же она такой чести удостоилась. Или ты всем дорогу указываешь?

— Я — не дорожный указатель, — скривившись, парировал Темнов. — Но иногда с направлением помогаю определиться… Что, жалоба имеется?

— Какой догадливый! Прямо из столицы на мобилу главному звонили.

— О, горе мне! И что теперь? Приказ на меня уже подписан?

— Доиграешься, хамло малолетнее. — Заведующий добродушно глянул на ожидающего продолжения Александра. — Дамочка твоя дочерью солидного человека оказалась. А ты с ней не по-людски…

— Судя по вашему тону, не только я. Угадал?

— Ну уж нет, меня в хамы не записывай, — отмахнулся Эндяшев. — На меня, слава богу, за тридцать с гаком лет ни одной жалобы на плохое обращение…