Из дальнего конца комнаты тетя делала мне страстные утвердительные знаки. А я что, я не против. На вид приятный и шутит хорошо. И Фрицу это может пойти на пользу. Почему бы и нет?
— С удовольствием, — сказала я, и тетя вздохнула с облегчением.
Джулиан — так его звали, и он мило острил по поводу сходства наших имен — занялся недвижимостью не очень давно.
Совсем не специалист в этой области, он раньше многих специалистов сообразил, где лежит его золотая жила. Был он стажером в захудалой адвокатской конторе, зарабатывал гроши и снимал жилье в полутрущобном квартале, граничившем с кварталом весьма приличным. Он мечтал перебраться в этот хороший соседний квартал и нередко прохаживался по своей неприглядной улице с обветшалыми домами, пересекал невидимую границу между двумя кварталами — и однажды заметил вдруг, что граница эта слегка передвинулась. По обеим сторонам улицы два дома, которые он помнил в виде едва стоящих полуразвалин, обновились, надстроились и заселились.
Джулиан выпросил небольшую сумму у родителей, взял кредит в банке под поручительство своего босса и купил соседнюю с обновленным домом двухэтажную пустую развалину, предназначенную на снос. У родителей денег больше не было, и они заложили свою квартиру. На вырученные деньги Джулиан, работая вместе с двумя строителями, выломал всю внутренность дома, настелил новые полы, поменял все трубы, починил лестницу, подправил и подмазал фасад и разделил дом на четыре отдельные квартиры.
Его немедленно начали осаждать желающие снять эти квартиры, но Джулиану деньги, притом солидная сумма, нужны были все сразу. Продажа дома, хотя и не без хлопот, произошла быстро и удачно. Джулиан отдал половину долга банку, а на остальные купил еще один такой же дом. И пошло. Покупал, перестраивал и продавал. Адвокатство свое, конечно, бросил. Вернул долги, заполучил хороший банковский кредит и отделывал свои дома внутри модно и красиво. Покупатели и съемщики теперь были небедные молодые пары, полубогемные художники и музыканты — словом, публика почище и поприличнее. И хороший квартал все глубже вторгался в пределы плохого, который начал быстро входить в моду. А он, Джулиан, начал не очень быстро, но уверенно богатеть.
Я все эти дома видела, он мне их показал. Показал с гордостью, законной, наверное. Дома, конечно, не бог весть что, все те же зажатые в тесном сплошном ряду двух- и трехэтажные узкие секции с лесенками и крылечками с фронта и с газончиками с тыла, но все такое чистенькое, свеженькое, впечатление производит, особенно рядом с остатками прежних трущоб.
Но мне почему-то смотреть и слушать было не так весело, как ему показывать и рассказывать. Разгоряченный рассказом о своих удачах, он заметил это не сразу, но заметил и тут же остыл.
— Что-то не так? — огорченно спросил он.
А я ничего не могла ему объяснить. Я и себе не могла объяснить.
Все это время я жила в зачарованном мире. Ни мои постоянные сбои в английском, ни запреты и нравоучения тетки, ни нудные анекдоты Фрица, ни недостаток денег, ни отсутствие теплого пальто, ни даже недоразумение с Лероем — ничто не могло нарушить этого очарования. Я находилась в Лондоне, ходила по его улицам, спускалась в его подземку, покупала в его магазинах — и все это время я не вполне касалась его земли. А привлекательный, обходительный и состоятельный Джулиан, который явно, хотя и не слишком настойчиво, за мной ухаживал, враз спустил меня с облаков. Кругом было не зачарованное потустороннее пространство, а обычный практичный человеческий мир. Как, почему? Поди пойми. Знаю только, что мне туда не хотелось, хотелось снова касаться земли лишь иногда. Дома ведь ничего такого не будет!
Я мило ему улыбнулась и сказала:
— Нет-нет, все так! Все очень интересно.
Он снова оживился:
— Правда? А внутри посмотреть хотите?
— Конечно хочу.
— Я ведь здесь и живу.
— Здорово.
— Да, мне всегда хотелось жить в хорошем квартале. Кроме того, потенциальным покупателям нравится, что продавец и сам здесь живет. Как бы гарантия достоинств этого места.
— А что стало с людьми, которые здесь раньше жили? Они поселились в обновленных домах?
— Ну что вы. — Джулиан усмехнулся моей наивности. — Это им теперь не по карману.
А я вовсе не по наивности спросила. Уж слишком он был доволен собой, так и сиял.
— Так что же с ними стало? Куда они делись?
Читать дальше
