Анна Наринская упрекает: мол, «„Доктор Живаго” — практически про то же, про что и „Аристономия” <���…> только в какое-то неприличное количество раз лучше»; критик журнала «The Off-Times», видимо знакомый с эмигрантской литературой лучше, чем с советской, видит в «Аристономии» «компиляцию из романов Алданова» с присовокуплением заимствований из Набокова (имеется в виду возвращение героя из Европы в охваченную Гражданской войной Россию, таков финал романа «Подвиг») [7] , а начитанный Золотоносов к «Доктору Живаго» добавит не только «Белую гвардию», «Хождение по мукам» и «Тихий Дон», но еще и «Несвоевременные мысли» Максима Горького, мемуары Романа Гуля, «Окаянные дни» Бунина, сочинения А. Ветлугина, воспоминания С. Шидловского и весь альманах (в 22 томах) «Архива русской революции», который кадет И. В. Гессен издал в Берлине в 1921 — 1937 годах [8] . И тем самым сведет обвинение во вторичности к абсурду. Ибо если автор прошерстил десятки мемуаров и исторических свидетельств, едва ли не все, что написано о Гражданской войне, — это уже не называется ни плагиат, ни «вторичность», это называется «работа с источниками».
И вот что интересно: обилие обвинений в компиляции и вторичности при полном отсутствии конкретики. Потому что стоит начать искать эту конкретику, как обвинения рассыпаются. Поле русской литературы у Акунина все время мерцает, присутствует. Но на этом поле автор решает собственные жанрово-композиционные задачи.
Приобретя умение (да и привычку) строить сюжет по законам авантюрного жанра, Акунин не пренебрегает этими законами и сейчас. Вот только центральный персонаж не имеет ничего общего с авантюрным героем.
Герой приключенческого романа ловок, удачлив, смел, он человек действия, а не рефлексии.
Антон Клобуков полная противоположность этому герою. И хотя он с детства чувствует особость своей судьбы, в самом действии романа эта особость никак не выражается. Его несет поток жизни, он похож на щепку в ручье, которая то за корягу зацепится, то к берегу прибьется, то в руке у кого-то окажется. Конечно, это искусственный литературный прием: предусмотрительно собрать в квартире Клобукова-старшего всех людей, которым поручено сыграть чрезвычайную роль в судьбе инфантильного героя. Но он хорошо использован в романе.
После двойного самоубийства отца и матери (кивок япониста Чхартишвили в сторону японской литературы и собственной книги о самоубийстве) 19-летнего Антона буквально подчиняет себе горничная. А он радостно видит в этом подчинении собственную силу и знак начала новой жизни, гордится даже тем, что его жена «из бедной крестьянской семьи» (ведь это очень демократично, а в феврале 1917-го демократией увлечена вся интеллигенция).
Работу Антон Клобуков получает по протекции: после февральской революции была создана Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства для расследования действий бывших высших чиновников империи. Туда-то и пристроил Антона младшим стенографистом влиятельный думец Знаменский. Работник Антон плохой: стенографии почти не знает, не то что его коллеги. Но горд тем, что все они «скрижальщики истории», как шутит Знаменский.
«Скрижалит», впрочем, Антон недолго: подоспел большевистский переворот — и вот уже Антон сам в тюрьме. Угодил по нелепому стечению обстоятельств и собственной неосторожности: фотографировал колонну заложников (красный террор), да не понравилось это чекисту. Зато новенький портативный «Кодак» понравился очень, и Антона без суда-следствия впихнули в колонну, а потом в тюрьму. И быть бы ему расстрелянным, да его спасает другой ученик отца, ставший влиятельным комиссаром: большевик Панкрат Рогачов.
Ну а третий участник памятной встречи, Петр Кириллович Бердышев, промышленник и организатор белого подполья, выручает Антона из рук своих соратников, принявших его за шпика чрезвычайки. Эти двое — Бердышев и Рогачов — так и будут чередоваться в дальнейшем, по очереди перетягивая на свою сторону Антона Клобукова и по очереди спасая его.
Бердышев, с помощью своей организации, переправит Антона в Швейцарию, организует ему безбедную жизнь, а когда тот заскучает в благополучной Швейцарии и вернется в Крым, последний оплот белого движения, — и тут не оставит своим попечением.
Рогачев вовлечет его в Красную армию и будет периодически спасать от очередного расстрела.
Читать дальше
