— Машенькя, мы с тобой на поклонов получили 600 долларов. Письмо письмом, а давай наберём продукту в дом хотя бы на два месяца, а на остальные деньги наберём материи, ниток и гарусу на пояски.
— Ладно, хорошо.
Тятя с Евдокеяй собрались домой, поехали вместе в город, мы их там проводили. Набрали продукту, матерьялу на вышивки и пояски, вечером вернулись домой.
На другой день Марфа нарисовала себе вышивку, я сделал себе станок, в понедельник основал себе поясок и сял ткать, Марфа вышивать. Перво время терпление не хватало, но потом привык и каждый день по пояску вытыкал. Но ето надо очень ударно проработать, а то вобче надо два дня, а Марфа как машинка, за две недели — и занавеска готова. Каждый месяц мы посылали посылку то в Орегон, то в Аляску или в Канаду, и каждый месяц получали чек на 1100, на 1200 долларов. Доллар был в цене, нам хватало, на 200 долларов мы набирали на месяц всего, что нам надо было. Дело пошло хорошо, мы трудились да песенки пели. В деревне мужики смеялись: «Данила бабой стал, взялся за бабью работу». Я молчал и улыбался: пускай смеются, вы на солнце жарьтесь, а я в прохладным месте денежки зарабатываю. Правды, утром стаём, Марфа управлятся, я корову подою, сепаратор пропушу, вместе обед сварим и вместе за работу садимся. Жить было весело.
После свадьбе через две недели приходит тесть вечером к нам, разговорились, и он спрашивает:
— Данила, ты сколь-то по-славянски учился?
Я:
— Сколь там, толькя коя-как азбучкю прошёл.
Он:
— Ты уже грамотный. А гражданску учился?
— Всего четыре класса прошёл.
— Ну вот у нас дело пойдёт. Давай я тебе покажу, что твердить, и будешь читать в моленне.
— Где там! Ничего с меня не будет.
— А давай попробуем.
Открывает Часослов и говорит:
— Вот Павечерниса, она коротка, давай вытверди. Как вытвердишь, заставлю читать. Знаю, у тебя получится, я чувствую.
И я взялся твердить каждый вечер. Где был в сумленье, бежал к тестю и спрашивал:
— Тятенькя, ето как, а ето как?
Ему ето нравилось, и он старался приласкать и объяснить и всегда чего-нибудь добро научить.
Читать я любил с малых лет, читал русские сказки, испанские. Бывало, полиёшь помидоры и читашь сказки, тятя с прутом подойдёт да как урежет по спине:
— Дашка, опять залил помидоры!
За три недели вытвердил Павечерницу и сообчил тестю. В субботу вечером он меня заставил читать. Когда я читал, весь трёсся: боялся ошибиться, да и стыдно было, что так плохо читаю. Когда отмолились, тесть заходит к нам, и перво, что я слышу:
— Ну, молодес! Моё чувство не подвело мне, вижу, что далёко пойдёшь. Давай теперь тверди первый час.
Я почувствовал такой дух! Да неужели я научусь читать так, как наш наставник? Он правды читал отлично. Тесть сумел мня убедить и поднять такой дух во мне, что я взялся и взаправды учиться. За неделю первый час вытвердил, потом взялся за третяй, шестой, девятый часы, и ето прошёл. Потом тесть говорит:
— Ну вот отлично, теперь берись за воскресные каноны. Вообче-то перво учутся Пцалтырь, но Пцалтырь есть кому читать, а каноны некому. Тверди каноны, а Пцалтырь постепенно научишься.
Подходит Великий пост. Тесть собрал молодёжь и говорит:
— Ребятёшки, у нас подходют праздники, и надо подучиться петь. Давайте приходите вечерами, и будем петь.
Начали вечерами собираться у него и стали учиться к пению, самогласному и крюковому. К самогласному шло всё хорошо, но к крюковому шло медленно, но получалось. Тесть оказался хорошим учителем, хороша выдоржка, терпление, внимание, объяснение. Он не толькя учил, но и писал Октай, Обиход, ирмосы. Мы за Великий пост выучили пение Благовещению, Светоносию, в Великую субботу и Пасхе. Мне пришлось и выучить воскресные каноны.
Тесть часто нас приглашал в гости кушать пельмени, у них часто их стряпали. У старообрядцев под пельмени укради, да угости бражкой. Тесть хороший рассказшик, умел хорошо рассказывать истории — про Ермака, Александра Невского, Димитрия Донского, Евпатия Коловрата, Чингиз-хана, Бату-хана, Мамая-хана, Рюрика, Владимира крестившу Русь, Ольгу, русских князей и царей. У тестя была хороша память, рассказывал медленно, но красиво.
sub 12 /sub
Деревня Офир — ето была маленька деревушка, всего 45 гектар, возле речушки Бежяко, что обозначает «дикая». Действительно ето так. Как толькя проходют заливные дожди, ета речушка выходит из берегов и становится дикой. Наши старообрядцы приехали с Бразилии в 1966 году, боле двадцати семей, но, так как в стране трудно было подняться, страна бедна, боле половина вернулись обратно в Бразилию. А остались те, которы не думали о богатстве, но о духовном, — ето Берестовы, Килины, Ануфриевы, Черемновы, Ефимовы, Зыковы, Ревтовы и Чупровы. Жили в большим труде, в бедноте и в духовным режиме, в труде. Самы выдающиеся — ето были Берестовы, Ревтовы, Ануфриевы, Зыковы, Чупровы.
Читать дальше
