все увеличивается: o:p/
«Не забудь выключить плиту». o:p/
«Достань курицу из морозильника». o:p/
«Прими лекарства!» o:p/
o:p /o:p
В последний раз o:p/
я еще в прихожей o:p/
чувствую запах o:p/
чужой верхней одежды, o:p/
воска и формалина. o:p/
o:p /o:p
В самом низу o:p/
альбомного листа o:p/
большими неровными буквами o:p/
написано: o:p/
«Не плачь, Сёма. o:p/
Представь, o:p/
что я вышла в булочную». o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
Мало того, o:p/
что в собственной стране o:p/
и поём, o:p/
и говорим, o:p/
и пишем o:p/
на скверном o:p/
чужеземном языке, o:p/
так теперь еще o:p/
и восхищаться стали o:p/
не по-русски — o:p/
вау! — o:p/
любой o:p/
несусветной глупостью. o:p/
o:p /o:p
А русский мужик o:p/
построит, o:p/
бывало, o:p/
голыми руками o:p/
собор белокаменный o:p/
или другое какое o:p/
диво дивное, o:p/
почешет удивленно o:p/
лохматую головушку: o:p/
«Лепота-а-а!», o:p/
да и сиганет o:p/
с колокольни o:p/
на самодельных крыльях. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
У каждого дерева o:p/
тоже есть своя судьба, o:p/
свое предназначение. o:p/
o:p /o:p
Одно o:p/
согревает усталого путника, o:p/
весело потрескивая o:p/
в полуночном костре, o:p/
другое o:p/
украшает своей смертью o:p/
новогодний праздник, o:p/
третьему o:p/
суждено стать грот-мачтой, o:p/
несущей паруса o:p/
флагманского корабля… o:p/
o:p /o:p
Из этого o:p/
вытесали грубый крест o:p/
и подняли над Голгофой. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
* * o:p/
* o:p/
o:p /o:p
Раньше o:p/
по телеграфным столбам o:p/
можно было выйти к людям, o:p/
теперь — o:p/
к мёртвым деревням. o:p/
Давыдов Георгий Андреевич родился в 1968 году в Москве. Прозаик. Преподает в Институте журналистики и литературного творчества. Автор циклов радиопередач, посвященных Москве, живописи, архитектуре, религиозной философии. Печатался в журналах «Новый мир», «Знамя». Живет в Москве. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
o:p /o:p
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ o:p/
o:p /o:p
1 o:p/
o:p /o:p
Теперь, когда имя Ванечки Аполлонова известно всем, а его единственная повесть «Полет на бесе в Ерусалим» переиздается регулярно, — недурственно было бы обратиться к его жизнеописанию. Прибавьте, что «Полет на бесе» вошел в круг обязательного чтения. Во всяком случае, для тех, кто не желает прослыть невеждой. И уж точно знаток подхватит на полуслове цитату из Ванечки про рецепт «Вина шомпаньского» или «Настоя антисифилитического», а девушка, романтическая девушка, цитату про сам полет: o:p/
«Вот, дорогой читатель, ударим пятками в бока черной животинки, зажмем ему хрюкалку, выдернем линялый хвост из двери, где он застрял, и без пачпорта, без гроша — вжиу! — взлетим! Так высоко, что уши ваши обмерзнут. Легкие — в снегу захрустят. Чёрт — хитрый, хитрющий, — и не пошлешь его к чёрту. Так что крепко держите его морду (чуть пахнет), прижмите ноги к постящемуся тулову (ну пахнет), вложите пятками в пах (ну мочевиной), чтоб летел баллистической ракетой — вжиу! — и еще в пах! o:p/
Кстати, обед на борту входит в расценки». o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
2 o:p/
o:p /o:p
Изумительно не то, что повесть Ванечки, отпечатанная на пишущей машинке в четырех экземплярах в зимней Москве 1979-го (два экземпляра были потеряны сразу, один — обнаружен спустя неделю в месте общего пользования для понятного употребления, и только один выжил, хотя и в нимбе винных пятнышек по краям), итак, изумительно не то, что через полтора года повесть вышла тысячными тиражами во Франции, Германии, Англии, Бельгии, Голландии и даже Люксембурге, а изумительно, что Ванечка — и, главное, его друзья — были убеждены, что он вправду летал в Иерусалим. Но не самолетом же из Москвы — в 1979-м! Кто его пустит?! Если в 1970-е и летали в Святую землю, то через Вену и Афины. С маршрутом полета Ванечки Аполлонова это не совпадает никак (современные издания «Полета на бесе в Ерусалим» сопровождают для наглядности картой полета). o:p/
Конечно, все, любящие творчество Ванечки, будут согласно кивать — и даже соревноваться в перечислении вещественных доказательств полета. Как вам, к примеру, бутыль с иорданской святой водой? Бутыль действительно существует. А сохраняющиеся в архиве Анастасии Чернецовой (второй супруги Аполлонова) палестинские лилии, аккуратно засушенные будто бы самим Ванечкой и прикрытые молочно-хрустящей бумагой, чтобы не выгорали на свету? Крест (к слову, отчаянно дорогой, поскольку кипарисовое древко обложено перламутром) с надписью на обороте «Святой град Ерусалим»? Свеча из темного воска с полинявшим золотым ободком? И наконец, знаменитый арабский коврик? o:p/
Читать дальше
