Марк Леви - Сильнее страха

Эндрю порылся в кармане брюк и выудил пять двадцатидолларовых бумажек.

— У меня к вам два вопроса, мистер Бруди. Первый: кто каждый месяц переводит вам деньги?

— Я совершенно не обязан вам отвечать, тем не менее я отвечу, потому что не хочу врать, — заговорил Бруди, забирая у Эндрю деньги. — Мне платят четыре тысячи, это разумные деньги, учитывая объем работ на острове. Деньги переводит одна фирма, я ничего о ней не знаю, кроме названия, оно значится на выписках.

— Как же она называется?

— «Брюсуотер Норвиджен Инкорпорейтед».

— И второй вопрос: кто тот человек, который проводил здесь уик-энды в обществе Лилиан Уокер?

— Мы были юнцами. Летом ваша бабушка любила с ним купаться. До чего она была красива! Иногда мы добирались сюда вплавь и прятались в зарослях над бухточкой. Он тогда еще не был известным человеком. Честное слово, я видел его всего дважды. Только гораздо позже я понял, кто это.

— Может, хватит тянуть? — не вытерпела Сьюзи. — Кто?!

— Странно, ваша бабка выражала свое нетерпение в точности так же… Он был очень богат и очень влиятелен, — продолжил Эллиот Бруди. — Не дай бог превратить такого в своего врага! Ирония в том, что ваш дед и он соперничали не только из-за вашей бабки. Вообразите, у жены сенатора-демократа шашни с республиканцем! Но все это в прошлом, пусть там и покоится. Чего это я с вами разоткровенничался?

Сьюзи взяла старого бакалейщика за руку.

— Эти семейные тайны принадлежат мне, — заговорила она, — к тому же отныне платить вам буду я. Так что, мистер Бруди, считайте это первым приказанием хозяйки, такой же требовательной и упрямой, как ее бабка. Выкладывайте все что знаете!

Бруди еще немного помялся.

— Проводите меня к лодке, мне пора назад.

На тропинке, ведущей к пристани, у Эллиота Бруди снова развязался язык.

— Сейчас я скажу вам то, что сказал вашему деду, когда он приехал сюда. Ваша бабушка и ее возлюбленный расстались здесь, на острове. В день их ссоры мы с приятелями были здесь, прятались вон за теми деревьями. Не знаю, из-за чего разгорелся сыр-бор, сначала они говорили тихо, с нашего наблюдательного пункта ничего нельзя было расслышать. Но дальше больше, и до наших зрительских мест стала доноситься такая брань, какой мы раньше и не слыхивали, а ведь мы были далеко не кисейные барышни… Она называла его трусом, подонком и еще по-всякому. Не заставляйте меня все это повторять… Она сказала, что больше не желает его видеть, что пойдет до конца, не важно, с ним или без него. Он распсиховался и отвесил ей несколько пощечин. Звонкие были оплеухи! Настолько, что мы с ребятами уже подумывали, не пора ли их разнимать. Поднимать руку на женщину — последнее дело! Но когда она упала на песок, он утих. Собрал свои вещи и уплыл в лодке, оставив ее лежать.

— И что же она? — поторопила Сьюзи рассказчика.

— Даю вам слово, мэм, если бы мой папаша отвесил мне хотя бы одну оплеуху из тех, что достались ей, я бы сутки лил слезы. А она — нет, ни единой слезинки! Мы с ума сходили, так нам хотелось броситься ей на помощь, но страх пересилил. Она постояла на коленях, потом встала и ушла по тропинке в дом. Назавтра я снова был тут как тут, хотел взглянуть, как она, но ее уже не было. Больше я ее не видел.

— Кто же он был, этот трус и подонок? — поднажал Эндрю.

— Он потом женился, захватывал все больше власти и в конце концов оказался на самой вершине, но это было уже спустя много лет. Ну все, я и так слишком много вам наговорил. Мне пора. — Эллиот Бруди сел в лодку. — Когда приплывет мой сын с продуктами, не мучайте его расспросами, он ничего не знает. Я ему ничего не рассказывал — как и всем остальным. Наслаждайтесь, это мирное, волшебное местечко!

Скоро лодка Эллиота Бруди превратилась в маленькую точку. Сьюзи и Эндрю так и не двинулись с места, только изредка ошеломленно переглядывались.

— Остается все это переварить, а потом пойти по следу, благо следов тут хоть отбавляй, — выдавил наконец Эндрю.

— Почему мой дед так цеплялся за этот остров? Ведь он был для него воплощением кошмара!

— Я не собирался начинать с этого вопроса, но он заслуживает внимания. Вы разгадывайте семейную загадку, а меня больше занимает эта компания, так щедро оплачивающая услуги нашего бакалейщика, который так и не сказал нам главного. Еще мне любопытно, что имела в виду ваша бабушка, когда грозила своему любовнику дойти до конца, либо с ним, либо без него.

— На что намекал Бруди, говоря о «самой вершине» власти?