Валерий Пудов - Приключения Трупа

И обращали сомнение в стыд: «Гранит — стоит».

Бывало, то там, то здесь играла по углам спесь и в новой образцовой могиле хоронили его и говорили, что самого, а сам прибегал и учинял скандал и доказывал неназванным героям, что для поучения глупых подстроил приключения трупа с норовом, которого и не было, и не с неба зло, кричал, пришло, а от вас, для того и рассказ, и кстати, объяснял, от гордых гордым ничего и не надо, оставьте мёртвых мёртвым без парада, сожгите в свете и развейте в сите гнилых и живите для живых, и чтобы, рычал, ни гроба, ни места, ни жеста кручины никому, да и помины, добавлял, ни к чему, а вечную память прибавить не нам, не корчам в порче, а бесконечным и прочным делам.

Но подобный утробный срам не доводил пыл до драм.

Свидетели не плутали петлями, а подтверждали, что и в могиле хоронили не того, кого прославляли, а другого, и едва ли снова придёт в народ тот, чей прах — в гробах, страх — в сердцах людей, а лик проник на сто портретов и постаментов, что заметны на углах площадей.

Порой случалась шалость: живой нахал вылезал из гроба на похоронах или выползал из-под настила могилы — и предвещал от злобы крах:

— Исчезну в бездну смерти — не верьте. Нельзя схоронить живое, грозя удавить покоем прыть. Нельзя с покойником рядом жить, с поборником смрада — творить. Без меня — стой! Я — живой!

Но и тогда в ритуале ничего не изменялось, а свидетели всегда повторяли, что ярость показалась и никого не заметили.

И потом забывали обо всём.

И поделом.

Надоело всем — с тем мертвецом!

Описать приключения мертвеца — задача не для юнца.

Сочинять без терпения и опыта — неудачные хлопоты.

Но лучше других понять мертвечину в куче живых дел под стать гражданину без личины — из неживых тел: ему — одному.

Самому!

Вот бы безгробный супермен навертел бесподобных сцен!

А в заключение похождений удальца преподнёс бы сомнения и просьбы творца.

Я, напечатал бы, счастлив был.

Не тая к себе пиетета, строчил о борьбе поэта.

Но кстати ли хроники?

Покойники — не писатели. Не вспоминатели!

Я где-то невнимателен.

Писатели — покойники. Предсказатели!

Я пишу, как курю анашу, мак. Я не зря зрю зарю. Я — маг: и дуря творю, и творя дурю. Моя колея — зигзаг.

Я не знаю, не я ли тот самый Труп, что глуп едва ли, но упрямо идёт по краю морали.

Прославляю, любя, его или себя самого?

Память храню на плаву или зову к огню?

Пламя разжигаю к чести или погашаю страсти?

Или защищаю лестью? В дыме подползаю к власти?

Труп ли я забияка? Глуп ли, шаля, писака?

Я ли не он? Он ли не я? Вмяли в меня? Воли лишен?

Головорез или исчез? Перелив пыли или жив?

А если жив, кто меня защитит от огня мести паразитов и поместит в гранит? Или в сто гранитов?

А если я — Труп, где песни и медь труб?

Моя слава, ведь, лава везде и всегда. Да!

Нужна явка и прыть! И коня в загоне — нет!

Должна быть справка, что меня хоронят сто лет.

И другая — знаю, по молве идучи — что две тысячи.

Значит, не эксперименты на кляче? И номер — удачен?

Помер — и оживу. И во рву аплодисменты сорву в придачу.

Мертвечина — молодчина! Повсюду — причуды!

А сколько куп!

А народ — беспечный.

Только Труп живет вечно.

Сказка о Трупе — встряска с натаской.

Для мертвецов — огласка, для дельцов — материал и завязка начал и концов.

Что дружно обнаружено, то — нужно и заслуженно.

Но для кого и для чего?

Герой — спесив и горд, но — ни жив, ни мертв.

Эскорт — простой, но — стыдлив.

Настрой — в застой: пыль — в перелив.

Но стиль — красив.

А о чём поём?

Порошок круговерти — мать всего: в срок не загнать.

Хорошо за смертью его посылать!

Что не умрёт, то разродится: частица забот перейдёт на лица.

Наоборот, род — граница: что не родится, то не умрёт.

Голым рождён на поклон, голым и погребён — но закон не писан весёлым и крысам.

Шутник — озорник, а покойник — невольник: сил не собрать и на номер, но пошутил — и опять помер.

Прыть — не у дел: сильней — сеть.

Жить не умел — сумей умереть.

Восхваляй невзначай: творца — за судьбу, молодца — за борьбу, подлеца — в гробу.

Но приключения Трупа — не только учение: глупо гнать вспять на польку рать из захоронения.

Обучать надо скупо и не преградам — движению.

Проблема — где мы.

Но из хмурой темы нетрезво лезут понурые теоремы.

Надо — развеселить!

Но нить эскапады вихляет от края до края.