Флора Шрайбер - Сивилла

И тем не менее в ней сохранился интерес к новым впечатлениям, к творчеству, к созиданию. Часто это творчество, как в случае с изображением цыплят с красными лапами и зелеными хвостами, тоже приводило к столкновениям между матерью и ребенком.

Как-то раз, когда Сивилле было четыре года, она наклеила вырезанную из журнала картинку на фольгу и украсила ее красной рождественской мишурой. Довольная сделанным, она побежала в кухню, чтобы показать свое произведение матери.

— Мне кажется, я велела тебе не бегать по дому, — сказала Хэтти, ставя сковородку на конфорку.

— Извини, — сказала Сивилла.

— Вот так-то лучше, — заметила Хэтти.

— Посмотри, мама! — Сивилла с гордостью про тянула ей дело своих рук.

— У меня нет сейчас времени на это. Я занята. Ты что, не видишь, что я занята?

— Смотри, что я сделала. Это украшение для нашей рождественской елки.

— Да это всего лишь картинка из журнала и немножко фольги, — фыркнула Хэтти.

— Мне кажется, оно красивое, — сказала Сивилла, — и я собираюсь повесить его на елку.

— Я занята, — повторила Хэтти.

Тогда Сивилла повесила сделанное ею украшение на елку, стоявшую возле пианино в углу гостиной. Она посмотрела на то, к чему ее мать отнеслась с пренебрежением, и вновь испытала гордость за сделанное.

— Мама, сходи погляди, — позвала она, вернувшись в кухню.

— У меня нет времени.

— Ну сходи.

Внезапно Хэтти бросила свое занятие и, уставившись на Сивиллу, спросила:

— Не вздумала ли ты повесить это на елку после того, что я сказала?

Сивилле отчаянно хотелось снять украшение с елки до того, как мать увидит его. Но мать уже взывала от елки:

— Иди сюда сию же минуту и сними эту дрянь.

Сивилла стояла неподвижно.

— Ты меня слышишь? — Хэтти стояла возле самой елки.

— Я скоро сниму его, — пообещала Сивилла.

— Не смей мне говорить «скоро», — проскрежетала Хэтти.

Сивилла оказалась в западне. Если она послушается, ей придется подойти к елке, где стоит Хэтти, готовая ударить ее. Если Сивилла не послушается, ее накажут за непослушание. Решившись на первое, Сивилла быстро сдернула с елки украшение и, сделав обманное движение, рванулась к двери. Хэтти устремилась за дочерью. Сивилла бежала быстрее. Вопли матери «не смей бегать по дому!» звенели по всем углам. Сивилла не знала, продолжать ли ей бежать или остановиться. Если она остановится, мать по бьет ее за рождественское украшение. Если она будет бежать, мать побьет ее за то, что она бегала. Ловушка захлопнулась.

Остановившись, Сивилла получила быстрый резкий удар по правой щеке.

В общем, были плохие дни, но были и дни хорошие, например тот, когда в гости приехали Флуды. Когда Флуды — Пирл, Рут, Элвин и их мать — уезжали на своих санях, Сивилла махала им рукой на прощанье, стоя на крыльце. Сани исчезли из виду, и Сивилла, повернувшись, пошла в дом. Сегодня днем она была счастлива, играя на полу террасы с Рут и Пирл, которые были старше ее. Ей было всего три с половиной года, но они играли с ней и научили ее многим вещам. Пирл научила куклу Сивиллы Бетти Лу ходить.

Продолжая держать Бетти Лу в руках, Сивилла вошла на террасу. Вслед за ней явилась Хэтти и сказала:

— Положи куда-нибудь куклу. Я хочу снять с тебя свитер.

Но Сивилла не хотела класть куклу. Сегодня выдался чудесный денек, и она многому научилась. Она узнала, как сделать, чтобы Бетти Лу ходила.

— Я хочу тебе показать, как ходит Бетти Лу, — сказала Сивилла матери.

— У меня нет времени, — взорвалась Хэтти. — Я должна приготовить ужин для папы. Давай сию минуту клади куклу. Мне нужно снять с тебя свитер.

Пока мать снимала с нее свитер, Сивилла бормотала:

— Мне нравится Пирл. Она веселая.

Сивилла увязалась за матерью в кухню, все еще пытаясь поделиться событиями прошедшего дня. Мать начала готовить ужин. Пока она доставала из буфета какие-то кастрюльки и сковородки, голубой свитер, небрежно наброшенный на крючок, свалился на пол.

— Не успеешь от тебя отвернуться, сразу что-то происходит, — сказала мать. — Зачем ты уронила свитер? Почему ты не ведешь себя как следует? Почему ты обязательно должна быть плохой, плохой, плохой девочкой?

Мать подняла свитер и повертела его в руках, внимательно исследуя.

— Он грязный, — объявила наконец она тоном врача, ставящего серьезный диагноз. — Мать вечно должна тебя обстирывать. Ты грязнуля.

Сивилла почувствовала, как костяшки пальцев матери вновь и вновь сильно ударяют ее по голове. Потом мать толк нула ее в небольшое красное кресло. Это было то кресло, в котором она сидела, когда бабушка спустилась вниз, чтобы поговорить с ними, а мать сказала: «Бабушка, не садись, пожалуйста, рядом с Сивиллой. Она наказана». И бабушка не села рядом.