Флора Шрайбер - Сивилла

— Тогда почему мне становится хуже? — сдавленным голосом спросила Сивилла.

— Чем дальше продвигается анализ, — ответила доктор, — тем ближе вы подбираетесь к сути конфликта. Чем ближе вы подбираетесь к сути конфликта, тем больше встречаетесь с противодействием и с самим конфликтом.

— Но я ни с чем не встречаюсь, — горько заметила Сивилла. — Я убегаю.

— Это не вы, бодрствующая Сивилла, представляющая сознательный компонент личности, стремитесь убежать, а те, другие, относящиеся к подсознанию, — объяснила доктор.

Сивилла задумчиво ответила:

— Вы называете их подсознанием и говорите, что они — часть меня. Но в то же время вы говорите, что они могут увести меня куда пожелают. Ах, доктор, я боюсь, ужасно боюсь. Я не смогу привыкнуть к такому затруднительному положению вещей. Эти «другие» направляют меня, владеют мной, разрушают меня.

— Но это не одержимость, Сивилла, — подчеркнула доктор. — Не какое-то вторжение извне. Это состояние возникает изнутри и объясняется не сверхъестественным, а как раз очень естественным образом.

— Мне оно не кажется очень естественным, — быстро ответила Сивилла.

— Естественным не в том смысле, что это присуще большинству людей, — уточнила доктор, — а в том, что все можно объяснить условиями вашего окружения. Все эти личности моложе вас, и этому есть причина. Когда ваша мать говорила: «У тебя всего так много», она создавала определенную деформацию, поскольку у вас не было как раз того, без чего нельзя повзрослеть. В результате вы не могли расти, оставаясь единой личностью. Вам приходилось оставлять за собой свои кусочки и частички. Вы не осознавали, что делаете это. Вы не знали о существовании других «я». Вы до сих пор не встречались с ними, до сих пор отказываетесь выслушать записи их высказываний и, значит, в прямом смысле слова не знакомы с ними. Вы все еще не готовы принять их, разве что как некую интеллектуальную головоломку.

Губы Сивиллы жалобно скривились.

— Я еще не выяснила в точности возраст всех этих «я», но некоторые из них — маленькие девочки, разгуливающие в теле взрослой женщины, — продолжала доктор Уилбур. — Когда Пегги убежали в Филадельфию, они убегали от вашей матери. Они отрицают, что ваша мать является их матерью, но отрицание это поверхностно. В них глубоко впечатаны страх и гнев против вашей матери. Страх и гнев заставляют их убегать, разрывать путы ловушки, которую расставила для них ваша мать. А поскольку обе Пегги и некоторые другие являются маленькими девочками, в определенном смысле они и вас делают маленькой девочкой.

— То есть не только безумная, — с горькой иронией бросила Сивилла, — но и незрелая?

Доктор обняла Сивиллу и убежденно заговорила:

— Никто, кроме вас самой, никогда не называл вас безумной, и я хочу, чтобы вы выбросили это слово из своего словаря и не применяли его по отношению к себе. Ваша мать мешала вашему взрослению. Вы не поддались ей полностью, поскольку в вас был крепкий стержень, позволявший отделить свою жизнь от ее жизни. И когда вы обнаружили, что ваша мать действует вам во зло, вы нашли способ делать то, что вам хотелось бы делать, — хотя при этом появлялись осколки и обломки из прошлого, формирующие другие «я», что делало вас непохожей на других людей и заставляло бояться себя.

Доктор пристально посмотрела на Сивиллу:

— Да, вы больны, но не шизофренией. Шизофреничкой была ваша мать. Ее восприятие мира полностью отличалось от вашего. Вы мне как-то сказали, что она не могла окинуть взором здание в целом, а видела его только частями; что, когда вы слушали оперу «Гензель и Гретель», она видела только леденцы на двери, но не саму дверь или декорации в целом. Вы способны видеть целое. Да, у вас отмечается фрагментация, но это не фрагментация шизофренички. Ваша фрагментация — результат внутренней диссоциации, а не фрагментированного восприятия внешнего мира. И не вздумайте больше называть себя безумной. Вы достаточно нормальны, если выжили в камере пыток, в которую вас загнала мать, и добились в жизни столь многого после такого ужасного детства, которое тянуло вас назад. А теперь расскажите о своих переживаниях в Филадельфии. Вам нужно выговориться.

Когда Сивилла рассказала о том, как с ее точки зрения вы глядел период со второго по седьмое января 1958 года, проведенный в Филадельфии, доктор решила, что хорошо было бы выяснить у Пегги Энн и Пегги Лу, каков их взгляд на эту историю. Однако на данной стадии анализа было невозможно вызвать Пегги. Доктору оставалось только ожидать их спонтанного появления. Это произошло лишь через месяц.