Артур Голден - Мемуары гейши

У многих гейш каждодневная жизнь кардинальным образом меняется после появления данны. Я же практически не заметила изменений. Я продолжала ходить на вечеринки в Джионе, как и все эти годы. Время от времени ездила на экскурсии, иногда выполняла необычные заказы, вроде сопровождения мужчины, навещавшего своего брата в госпитале. Что же касается ожидаемых перемен — постоянных занятий танцами, оплачиваемых данной, подарков от данны, день или два выходных, оплачиваемых им, — всего этого я не имела. Мама оказалась права. Военные не заботятся о гейше так, как бизнесмены или аристократы.

Генерал практически не внес изменений в мою жизнь, но, безусловно, его союз с окейей оказался неоценимым, по крайней мере, с точки зрения Мамы. Он, как и все данны, покрывал многие мои расходы, включающие оплату моих уроков, регистрационную плату, медицинскую страховку и... даже не знаю, что еще, может, мои носки. Но что важно, его новая должность «директора-снабженца» позволяла ему, как и предсказывала Мамеха, делать для нас то, что не мог бы сделать ни один данна. Например, в марте 1939 года тяжело заболела Анти. Мы ужасно переживали за нее, а доктора оказались не в состоянии помочь, но после телефонного звонка Генерала светило-доктор из военного госпиталя Камиго Вар позвонил нам, а затем прислал Анти пакет лекарств, вылечивших ее. Так что, хотя Генерал и не посылал меня в Токио на занятия танцами и не одаривал драгоценностями, он очень много делал для окейи. Он постоянно посылал нам чай, сахар, а также шоколад, ставший редкостью даже в Джионе. Конечно, Мама сильно ошиблась относительно окончания войны через шесть месяцев. У нас еще оставалась надежда, но мы уже ощущали приближение тяжелого периода.

В ту осень, когда Генерал стал моим данной, Нобу больше не приглашал меня на вечеринки. Он перестал появляться в Ичирики. Единственной причиной этого являлось его нежелание со мной встречаться. Тяжело вздохнув, хозяйка Ичирики согласилась, что я права. На Новый год я послала Нобу открытку, как и всем моим клиентам, но он не ответил. Сейчас мне легко оглянуться назад и сказать вам точно, сколько прошло месяцев, а тогда я постоянно жила с болью, чувствуя, что обидела человека, очень хорошо ко мне относившегося, которого я начала считать своим другом. Более того, меня больше не приглашали на вечеринки «Ивамура Электрик», а значит, у меня практически исчезла возможность видеться с Председателем.

Конечно, Председатель регулярно приходил в Ичирики, хотя Нобу там и не появлялся. Однажды я увидела его беседующим с несколькими мужчинами в коридоре, но даже постеснялась поприветствовать его. В другой раз, когда молодая начинающая гейша по имени Наоцу провожала его в туалет, он заметил меня. Он оставил Наоцу и подошел ко мне. Мы обменялись обычными любезностями, но мне показалось, в его улыбке чувствовалась гордость мужчины, который смотрит на своего собственного ребенка. Я сказала ему: «Председатель, может быть, присутствие еще одной или двух гейш сможет скрасить какую-нибудь вечеринку...»

Это было довольно смело с моей стороны, но к «счастью» Председатель не стал защищаться.

— Это прекрасная идея, Саюри, — сказал он. — Я приглашу тебя.

Но прошли недели, а он молчал.

Однажды, поздно вечером в марте, я попала на очень приятную вечеринку, устраиваемую мэром Киото в чайном доме Шунью. Председатель оказался там, а компания заканчивала игру в «пьяницу». Он сидел без пиджака и без галстука.

— Я так рад тебя видеть, Саюри, — сказал он мне. — Ты должна мне помочь. Я в беде.

Увидев гладкую кожу его лица, покрытую пятнами, и руки, выглядывающие из закатанных рукавов, я тотчас подумала о Яшуде в ту ночь в чайном доме Тотемацу. На мгновение мне показалось, что все в комнате исчезло и остались только мы с Председателем, и учитывая его опьянение, я наклонилась к нему, в то время как его руки обнимали меня, и поцеловала его в губы. Сделав это, я смутилась, ведь мои мысли были настолько конкретными, что Председатель мог легко прочитать их. Помочь ему означало договориться с другой гейшей сбавить темп игры. Председатель был мне за это благодарен, а когда игра закончилась, он долго разговаривал со мной, потягивая воду. Наконец, он достал из кармана такой же, как у меня за поясом, платок и вытер им лоб. Потом пригладил волосы и сказал мне:

— Когда ты последний раз разговаривала со своим старым другом Нобу?

— Довольно давно, Председатель, — ответила я. — Честно говоря, мне кажется, Нобу на меня сердится.