Каори Экуни - Божественная лодка

Моя мама… Она очень хорошо шила. Я вспомнила её лицо, большой рот. Она была поклонницей канадского пианиста Гленна Гульдта… Она всегда составляла отцу компанию, когда он выпивал за ужином, и пользовалась духами «Мицуко», когда куда-то шла. Моя мама… Мама, от которой я отказалась…

Когда я поняла, что беременна, я ни секунду не сомневалась. Я сразу поняла, что мой ребёнок — это третье сокровище, которое послано мне в жизни. Третье и самое дорогое…

«Мама, ну почему мы всё время переезжаем?» — спрашивала меня дочь.

Как мне лучше ответить на её вопрос? У кромки воды чувствовался холодный ветер, я потёрла руки.

«Ты на самом деле думаешь, что сможешь с Ним снова встретиться?» — у меня в голове звучали слова дочери.

Вода в озере застоялась. Озеро заросло водорослями, на поверхности — брошенные окурки. Вода тяжёлая, помутневшая, даже не колыхнётся, будто совершенно не зависит от ветреной погоды. Рядом с берегом — несколько выброшенных деревянных лодок. Наполовину сгнившие, наполовину разломанные, они выглядели как останки кораблекрушений…

Когда моя маленькая Соко научилась ходить, она постоянно старалась уцепиться за мои ноги. Где бы мы ни были.

Я вновь вспомнила ощущение теплоты её тела и прикосновение её крепких ручек, когда она, вцепившись, повисала на моей ноге.

Стоя на холодном ветру, я вспоминала то счастливое время.

Когда мои родители познакомились, маме было 23, а папе 26. Мама рассказывала, что когда-то давно папа говорил ей так: если бы они познакомились в младших классах, то он бы не допустил, чтобы мама поранила плечо. Если бы познакомились в 8–9 классах, они бы вместе сбежали из дома куда-нибудь далеко. А если бы познакомились в старших классах, то он каждый день играл бы для неё на гитаре. Если бы они познакомились в университете, то и он, и она были бы сейчас совсем в другом месте…

Однако в реальной жизни всё сложилось совсем иначе. У мамы на плече остался шрам, полученный, когда она подралась. В средних классах она убегала из дома одна. В старших классах она красила волосы в ярко-розовый цвет «Коттон-канди» и каждый день ходила одна на дискотеку. В реальной жизни всё получилось совсем не так, поэтому сейчас мама живёт здесь.

Дзуси — очень зелёный город. Мама говорит, что когда идёшь по широкой улице, вдоль которой стоят большие дома и растёт много деревьев, город напоминает Беверли Хиллз.

Мы переехали сюда два месяца назад. А в прошлом месяце я пошла в среднюю школу [15] В Японии учебный год начинается 1 апреля. Начальная школа с 1 по 6 класс. Средняя школа — 7, 8, 9 класс. . Наша школа находится прямо возле синтоистского храма. На первом этаже нового огромного спортзала висят часы с кукушкой.

Когда я рассказала о них маме, она удивилась:

— Да?! Как интересно! Когда вы делаете упражнения, из часов выглядывает кукушка и сообщает, который час?

На самом деле всё не так. Часы с кукушкой висят в коридорчике, ведущем в спортзал, сразу над входной дверью. От самого зала их отделяет плотная дверь, поэтому во время урока часов не видно и не слышно. Можно даже забыть, что они есть. Но мне эти часы очень нравятся, и главное для меня именно это.

Накануне перед переездом из Сакура в Дзуси мы с мамой устроили «прощальный ужин» в нашей комнате, заставленной коробками со сложенными вещами. В нашей старой квартире с лоджией и примыкающим к ней садиком, в которой мы прожили два года.

У меня в школе был выпускной вечер, и поэтому не пришлось устраивать специальный классный час по случаю моего перехода в другую школу, как это бывало раньше. Несмотря на это, я всё-таки получила несколько открыток-записок на память от одноклассников. Пожилая женщина, которой мама преподавала игру на фортепиано, подарила мне на память красивый носовой платок. Не знаю, почему она мне его подарила, мы же с ней даже ни разу не виделись. Мама получила от неё в подарок сумку.

— Хороший был город, правда?.. — сказала мама за прощальным ужином. Она сказала об этом городе в прошедшем времени, уверенно, и на её лице не было ни малейшей тени колебания. Как всегда во время наших переездов. Мама никогда не сомневалась в том, стоит ли переезжать.

Незадолго до того, как всё решилось, мама сказала мне, что если я против, то можно и не переезжать, что можно ещё немного пожить в этом городе. Мне не понятно, что она имела в виду под словами «ещё немного»? Это сколько? Что бы случилось, если бы мы остались жить в Сакура? Зачем я ей ответила тогда, что согласна переезжать? Сама не понимаю… Для меня понятным остаётся только то, что «мы — вороны-путешественницы», и то, что мама глубоко уверена в том, что мы «плывём в божественной лодке».