Эушен Шульгин - Моление о Мирелле

— Залезай, залезай, дорогой. — И Атти мягко подтолкнул меня в спину.

Осторожно кося в сторону того угла, где змея неспешно почесывалась о камни, я подчинился.

— Ну садись, садись, — уговаривал Атти. — Обезьяны очень мирные, а попугаи, к сожалению, не особенно резвые.

И вдруг — душераздирающий крик прямо мне в ухо! Я отпрянул в сторону, мой хозяин засмеялся, подавая пример.

Потом он нагнулся и нажал выключатель. И смолкли все звуки, попугаи окаменели на ветках, обезьяны неподвижно замерли в воздухе, а змея тихо уснула между камней.

— Вот моя квартирка, — объяснил Атти. — Хочешь кокосового молока?

Я никогда о таком не слышал, но мама говорила, что в этой стране нельзя пить молоко, если не знаешь наверное, что оно пастеризовано, поэтому я решительно помотал головой.

— Да ты посмотри, — уговаривал он меня. — Настоящее американское, импортировано мной лично. Я привез из последней экспедиции.

Он протянул мне консервную банку с пальмами и красными буквами. Но тут же забрал ее обратно и махнул ею в сторону наваленных на столе бумаг.

— Как раз сейчас я разбираю записки из моего последнего путешествия. Буду писать книгу.

Вот это уже знакомо, особенно про рассортировку бумаг. Я сразу почувствовал себя как дома. И понимающе покачал головой:

— Да, это не самая приятная работа. Из другого тайника он вытащил стопку книг. На обложках были нарисованы рычащие леопарды и несущиеся вперед слоны, написано «АТТИЛИО ГАТТИ» и названия вроде «Африканских барабанов» или «Ночи в джунглях Камеруна».

— Мои творения. — И создатель закашлялся. В книгах были сплошь картинки, и все как одна исполненные драматизма. Львы, вгрызающиеся в тонкие шейки газелей, питоны, заглатывающие козлят, туземцы, одетые лишь в татуировки, с щитами и мечами пляшущие под тамтамы, голые негритянки с налитыми грудями, несущие на голове вазы. И на задней обложке — фотографии самого Атти, с какой-нибудь копошащейся у ног дичью.

Писатель молча следил, как я с почтением и благоговением рассматриваю книги.

— Недурно вышло, правда? — улыбнулся он застенчиво. — Но теперь тебе, наверно, пора, а то родители тебя потеряют. С ними вечно так! — добавил он ни с того ни с сего. Я посмотрел на часы, и оказалось, что прошло уже несколько часов! Как так вышло?

Атти уже давно стал моим закадычным другом. Ничего похожего на общение с ним я никогда раньше не переживал. Он рассказал мне обо всех своих экспедициях, о безумно опасных путешествиях, когда он постоянно мучился между жизнью и смертью, потому что развлекательные поездки были не в его вкусе. И еще о войне. Сначала про Абиссинию — там он был разведчиком и выведал все про расположение неприятельских войск за линией фронта. А потом война в Италии, на этот раз Атти командовал партизанским отрядом в Абрузене и взрывал мосты, забитые немецкими танками, или, притаившись в засаде, подстреливал немецких часовых из лука — подарка друзей, негров из Руанда Бурунди.

— Эффективно и никакого шума, — ухмылялся Атти. И никакой Миреллы, тети, Мозга или «бешеных» не было у меня в мыслях все эти часы.

На прощание мы обменялись крепким мужским рукопожатием и посмотрели друг другу в глаза.

— До встречи, друг, — сказал мне Аттилио Гатти.

— А мы с папой вдвоем ходили в музей, — выплеснул на меня свой триумф Малыш, стоило мне появиться в комнате. — И завтра пойдем туда опять!

— Ну, ну, Леня, — урезонил его отец. — Завтра Фредрик пойдет с нами — конечно, если захочет!

— А ты чем тут занимался, Фредди? — вмешалась мама.

Я испепелил ее взглядом. Ну зачем она опять называет меня Фредди? Она же знает, что я этого терпеть не могу.

— Я был в Африке, — ответил я сухо.

— Совершенно нет причин грубить, мама всего лишь приветливо задала тебе вопрос. — Голос отца громыхал угрожающе.

Я пожал плечами.

— Ну, простите, — пробормотал я, — но я был в Африке. А где тетя?

Они горестно покачали головами. По всему видно, они думают, будто я опять в «своейстране» — так они называли мои мечтанья.

— Ну вот, Фредди опять в «своейстране», — говорили они иногда шутливо, подзуживая меня, другой раз словно даже слегка гордясь, но чаще — как сейчас — со вздохом. Они утверждают, что я сам когда-то так и сказал, «своейстране», но это неправда. «Своястрана» целиком их выдумка, но они уже все забыли…

— Где тетя? — снова спросил я.

— Сейчас придет, Фредрик, она в кондитерской. Из-за тебя мы сегодня ужинаем дома, и она пошла купить что-нибудь вкусненькое.