Владимир Сотников - Вангелия

– Здравствуй, Танка, – ответил Панде.

– Звал, звал, – кивнул отец. – Вот, дочка, Панде пришел к тебе свататься.

На миг Танке показалось, что она ослышалась.

– Свататься, говорю, Панде к тебе пришел, – повторил отец.

Танка вскрикнула и закрыла лицо фартуком. Потом опустила фартук, с надеждой взглянула на мать – может, все-таки ослышалась?

– Да, дочка, да, – подтвердила та. – Пора тебе замуж. Мы дали согласие.

– Ну, скажи и ты, что думаешь, – произнес отец.

Танка вскрикнула, как будто ее рубанули саблей, но не упала, а, рванувшись, выбежала из комнаты.

– Молодая еще, – объяснил отец. – Что она может думать? Мы согласны, Панде.

– Ну и хорошо, – кивнул тот.

Мать зашла к Танке в комнатку уже поздним вечером.

– Ну все, все, успокойся, – сказала она, садясь на кровать рядом с рыдающей дочерью. – Ты же знаешь, по-другому нельзя. Радоваться надо, что Панде тебя посватал.

– Как радоваться, мама?! – воскликнула Танка. – Я не хочу! Не хочу за него замуж! Я его не люблю!

– Я знаю, – кивнула мать. – Думаешь, мы с отцом не хотели, чтобы вы с Гораном поженились? Он офицер, не батрак какой-нибудь, не чета Панде. Но что же делать? Горан – болгарский офицер. Танка, ведь тебя вышлют и нас всех с тобой заодно! А разве мы виноваты в чужих распрях? Разве мы хотели жить под сербами? Разве мы придумали этот указ?

Танка притихла. Мать говорила правду – очередной указ, изданный сербской властью, не так давно установившейся в селе, гласил: все женщины, которые имеют связь с болгарскими военными, должны немедленно покинуть Струмице, и семьи их тоже. Бессмысленно было возмущаться жестокостью этого указа – его надо было выполнять, и немедленно. На Балканах, где в последние десять лет все враждовали и воевали со всеми, шутить с такими делами было опасно.

– Я не хочу выходить за Панде… – все-таки повторила Танка. Правда, теперь ее голос звучал уже не возмущенно, а жалобно. – Мама, что мне делать?

– Ничего, дочка, – ответила мать. – Привыкнешь. Все так живут.

Свадьбу тоже сыграли не хуже, чем у всех. Столы стояли под деревьями в саду, здесь же было выставлено и приданое: швейная машинка и красивый расписной сундук.

– За овцой завтра придешь? – спросил Танкин отец у Панде.

Жених не танцевал с невестой и был хмур. Но это никого не удивляло: все знали, такой уж у Панде Сурчева характер. Не удивлялись, конечно, и заплаканным глазам невесты: все девушки плачут перед замужеством.

– Овцу сегодня заберу, – ответил Панде тестю. – Чего откладывать?

– Ну, бери сегодня, – кивнул тот.

А про себя подумал: «Не за батрака бы отдавать дочь, не за голодранца! Да что теперь поделаешь?»

Пока отец с мужем разговаривали о приданом, Танка потихоньку выбралась из-за стола и скрылась между деревьями. Никто не обратил на это внимания – так же, как и на то, что маленькая Вангелия пошла за нею.

Ванга нашла свою новоиспеченную мачеху в дальнем конце сада – там, где еще недавно Танка веселилась с подружками. Теперь она рыдала, лежа на траве прямо в свадебном платье. Ванга присела рядом с ней на корточки.

– Танка! Ты почему плачешь? – спросила она.

Танка вздрогнула. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее слезы, даже маленькая падчерица, хоть у той в глазах и стоит сочувствие.

– Ты не поймешь, – всхлипнула Танка.

– Почему? Я понимаю, – вздохнула Ванга. – Ты не любишь моего отца, да?

Танка кивнула. Было в этой девочке что-то такое, что вызывало доверие. Даже странно, ведь ей всего семь лет.

– Я не знаю, почему люди вот так… – задумчиво проговорила Ванга. – Не любят, а женятся. Разве это правильно? – Она обняла Танку и шепнула ей на ухо: – Не плачь. Я тебя люблю. Я тебе во всем буду помогать.

Глава 4

«Что бы я без нее делала?» – подумала Танка.

Она смотрела в окно на то, как Ванга играет с братишкой Василом. Самой Танке нелегко было с ним справляться: Васил в свои четыре года крепкий и тяжелый, Танке, снова беременной, его не поднять. А главное, непоседливый он, глаз да глаз за ним. Только Ванга умеет придумать для братика такую забаву, чтобы он хоть немного посидел на месте.

«А что это она для него там придумала?» – вдруг заметила Танка.

Ванга взяла миску, из которой пили куры, и спрятала ее за кучей хвороста. Потом сняла косынку и завязала себе глаза. Эта детская игра почему-то так встревожила Танку, что она вышла из дому во двор.

Ванга стояла посреди двора с завязанными глазами, а Васил с интересом наблюдал за ней.