Евгений Будинас - Давайте, девочки

И еще полтора года, когда писал последнюю книжку у себя в мастерской, уже находя в себе силы ни во что вокруг не вмешиваться. Это когда массажная история с Последней Любовницей еще только начиналась…

Всего сорок семь месяцев, то есть четыре года без малого… За сорок «творческих» лет!

Конечно, у него был в жизни и целый счастливый год – 1961-й, но он не в счет, тогда он еще только мечтал о том, как станет великим технарем от радиоэлектроники, хотя уже и записывал в блокнотик фразочки для киносценария о своей Первой Любви.

Подсчитал Рыжюкас и то, что с таким вот раскладом, за будущие четверть века, на которые он привык с подачи отца рассчитывать, ему и светило-то поработать лишь два с половиной счастливых года. Если, конечно, не удалось бы все бросить. Но он уже понял, что все бросить у него никак не получается.

А вот теперь – получится! Он это знал. Про полтора-два года врачи врут, он протянет минимум два с половиной. Может быть, три. Это целая жизнь. Таким образом, если все бросить – впереди целая счастливая жизнь, как и намечалось, только не двадцать пять лет, а их квинтэссенция…

А что с Маргаритой?

Придумка с контрактом для Малька, конечно, острумна, но вряд ли ее назовешь победной. Тут получалось, что в поиске преданной Маргариты он проигрывал, причем, в сухую.

Но проигрывать он совсем не умел. Это для него слишком дискомфортно. Он никогда не был неудачником, ему же всегда везло. Его отовсюду вышибали, пытались выбросить на помойку. Он всю жизнь бултыхался в своих везеньях. Любое зло научившись повернуть себе во благо, из любых колодцев выбираясь наверх. Хотя бы извлекая бесценный опыт.

А зачем ему опыт теперь?

Этого Рыжюкас не знал.

Но вот другое. Его друг Саша Иваницкий, пятикратный чемпион мира по борьбе в тяжелом весе, был, по легенде, единственным в мире спортсменом такого ранга, не проигравшим вообще ни одной схватки. И в свой последний турнир, когда он боролся с тезкой Сашей Медведем, положив будущего чемпиона Олимпийских игр на лопатки, Иваницкий шепнул:

– Ну а теперь, Саша, давай ты.

И ушел из спорта непобежденным.

Вот и Рыжюкас хотел бы уйти непроигравшим. Неважно, что одержим он был иной страстью и чемпионил в другом, тоже вполне тежеловесном виде: что-то среднее между борьбой и спортивным ориентированием. Когда не всех положить на обе лопатки надо, а чтобы одна под тебя легла, но сама тебя выбрав. Чтобы как в пропасть и насовсем.

С Маленькой именно это и почудилось, когда она так стремительно его атаковала. Вот и решился еще раз попробовать… Пусть никакая не Маргарита…

И вдруг только сейчас, после разговора с Резилой, оказалось, что проиграть эту партию ему не страшно. Не страшно потому, что ему опять повезло: он уже победил.

Причем там, где давно – да что там давно! – вообще никогда ничего не ждал.

Когда любовный, как затяжной прыжок (если б можно лететь кувыркаясь без парашюта, дюжину лет) его роман с Последней Женой закончился, началась, как это и положено, сказка о золотой рыбке.

Но, к счастью для обоих, она вскоре завершилась тем, что, не дождавшись от него исполнения желаний, Последняя Жена рванулась в самостоятельную жизнь. Его уроки она усвоила лучше всех учениц. Это и позволило им безболезненно расстаться, когда он уезжал в Вильнюс, говоря, что надолго, а думая, что навсегда.

Но он вернулся.

И даже не понял поначалу, что же у него дома изменилось.

Потом сообразил, что изменилось главное: она больше никого не ищет. Он даже подзаводил ее на «последнюю попытку», когда замаячил какой-то интересный вариант… И увидел, что никакие варианты ей больше не нужны. Таким образом выходило, что в его жизни свершилось совсем уже неожиданное: нашлась наконец та, которая если и не бросилась за ним в пропасть, сломя голову, то осталась с ним рядом.

Так выходило, что он для нее теперь – как бы лучший из всех принцев. Причем определенно лучший, даже единственный. И это безо всяких сомнений, без досады и сожалений о каком-то ином, упущенном варианте – она ведь ничего не упускала, все перебрала, активно и добросовестно проискав всю жизнь. Но так получилось, что лучше его не нашла. Вот и осталась рядом.

Понял Рыжюкас это совсем не сразу, а только когда, после разговора с Резилой, ему пришлось позвонить ей, чтобы сговориться о ее встрече с хирургом. Да и сама она это поняла, только услышав от него про болезнь и узнав диагноз. Еще совсем недавно она уверяла Рыжюкаса, что ей надо привыкнуть жить без него, на что она себя настроила, а тут вдруг растерялась и сказала, чуть не заплакав: