Евгений Будинас - Давайте, девочки

Мишка-Дизель встал и Рыжего публично похвалил, сказав, что это смешнее всего, что тот раньше написал, и что правильно он политику забросил, чтобы писать про любовь. После чего Дизель сел и окончательно вырубился.

– Он теперь и любовь забросит, – не унимался Сюня, все еще полагая по инерции, что друга это бодрит. – Он теперь только про врачей-хирургов будет писать…

Варилось, варилось – что-то и сварганилось… Что еще может так отпустить, как добрая выпивка со школьными друзьями. Тем более что под занавес проговорилось все и о делах. По-быстрому, чтобы резину не тянуть.

Сначала с Маленькой, с Мальком этим, со внучкой хреновой, с Венцом творения разобрались.

Это когда уже посветлело, вышли на террасу и присели, зябко поеживаясь, на лавочке у перил. Смотрели на реку, хорошо видную сквозь голый кустарник. Такой темной и неприветливой, побуревшей от ноябрьских дождей, они ее никогда не видели, да и вообще в такую пору здесь раньше не бывали – только летом, в жару, да еще когда прикатили на телеге с Ленкой, в том сентябре. Про Ленку дружно вздохнули – как она там, за тридевять земель…

С Ленки как-то естественно перебросился мостик и к Маленькой. Яйца яйцами, а любовь поселяется ведь еще и в башке, тут кастрацией не поможешь. Тем более что чувиха у Рыжего опять в порядке, хотя и…

Сошлись единодушно, что она, конечно, красива, как кукла Барби, но такая же сволочь.

Больше всех возмущался Витька-Доктор. Он вообще презирал Рыжюкаса за его неразборчивость. Точнее за исключительную, блин, разборчивость – что ни кадр, то одни и те же выкрутасы.

– Дорогая штучка. И, как все твои красавицы, вертит тобой, как хочет. И соки выжимает – накакать ей на твои проблемы… Ну как может нормальная девица отказаться сделать человеку успокоительный массаж, если ему это нужно? Да еще если сама его до такого состояния довела?.. И в комнате, небось, не убирает…

– Гениально убирает, когда ей это нужно. Она все потрясно делает, когда ей это нужно.

– И гениальнее всего тебя достает. Понимает, сволочь, что чем сильнее она тебя пробрасывает, тем крепче держит.

– Она не достает, – поправил товарища Рыжюкас, – она просто не проявляет благотворительность. И думает о собственном будущем. Спешит…

– Вот паскуда.

– Все они дряни, – глубоко вздохнул Сюня, – но, к сожалению, становятся ими не сразу.

– У моей Последней Жены на это ушло двадцать лет, – сказал Рыжюкас. – У Лучшей Ученицы – семь… У Последней Любовницы – пять. А этой хватило и трех месяцев, чтобы понять, что к чему.

– Акселерация. Другое время, – «по-научному» объяснил Доктор. – Мы тут уже ни при чем…

– Зато и ты ее сразу раскусил, – успокоительно сказал Сюня. – Но вот скажи, а теперь, в новых условиях, ты что будешь делать? – Было непонятно, он снова подкалывает Рыжего или впрямь озабочен. – Не понимаю я такую жизнь…

– Да уж, теперь она ему ни на хер не нужна! – скаламбурив так удачно, Махлин и засмеялся первым.

– Жизнь, что ли? – растерянно переспросил Рыжюкас.

– Да нет, эта твоя «внучка». Брось ты ее, завязывай.

– Да он без нее совсем обмяк. Как наркот без травки, – сказал Сюня.

– Бросать сразу нельзя, – поддержал его Доктор, – если она ему так нужна. Это как у младенца, если отобрать соску. – Слушай, Рыжий, мне кажется, тебе нужно просто подумать, что же ты теперь хочешь. И зачем для этого она тебе нужна.

Чего он хочет, Рыжюкас как раз знал. Всю жизнь тренировался задавать себе этот вопрос.

– И тебе так нужно тянуть эти два воза? – спросил Доктор, его выслушав.

– Любовь зла…

– Тогда все просто. Я на твоем месте вообще заключил бы с нею деловой контракт. А что? Пусть бы пару лет поработала. Хотя бы просто сиделкой… Глядишь, без тестостерона, ты, может, и успокоишься, хотя медициной не доказано… Но уж два года она как-нибудь протянет, пусть ради перспективы заработать…

– Он же сказал, она боится упустить перспективу поважнее, – заметил Махлин.

– Мы же уезжали в юности на шабашку. Чтобы подзаработать. И ничего не боялись упустить.

– Мы много чего делали, не думая о будущем.

– И правильно. Нечего думать о будущем, пока ты юн.

Вот и выход, подумал Рыжюкас. В жизни все просто, и незачем усложнять… Контракт. Два года, и у нее будет все. Она придет к нему, как ездят на шабашку.

– А мне кажется, это хренотень, – сказал Сюня. – Я бы ее послал подальше. Иначе намаешься. При ее явно выраженном намерении: всех поиметь.