Дзюнноскэ Ёсиюки - Неожиданное происшествие

Масуда выглядел заинтересованным. Глазки его хитро сверкнули:

– Чем больше, тем лучше…

– Ладно, приходи через неделю.

У меня в руках был материал для шантажа. Я владел им уже давно, но не собирался воспользоваться. Тайна касалась прошлого киноактрисы Хосикава Хосико. Несомненно, что, если бы эта тайна была предана гласности, это сильно повредило бы популярности Хосикава.

Я позвонил ей из автомата. Намерение отдать Масуде деньги, добытые с помощью шантажа, подогревало меня. Я набрал номер не колеблясь.

– По важному делу, – твердил я до тех пор, пока ее не позвали к аппарату.

– Что вам угодно? – зазвучал в трубке голос, знакомый по кинофильмам.

– Мне необходимо повидаться с вами по делу… – Я произнес слова, которые были ключом к тайне.

Некоторое время трубка молчала. Наконец Хосикава Хосико заговорила. Она старалась казаться спокойной, но в голосе ее слышалась тревога.

– Что вы намерены делать?

– Об этом я хотел бы поговорить с глазу на глаз…

– В таком случае сегодня вечером в холле отеля «Т». Помню, однажды мне пришлось брать у нее интервью.

Тогда она тоже выбрала местом встречи этот отель. Неужели она всегда назначает свидания только там? Но одно дело ради рекламы продемонстрировать публике журналиста, берущего у тебя интервью… Сейчас она из начинающих стала почти «звездой»… Нет, в данном случае она явно оплошала, место неподходящее.

«Не торопись», – мысленно произнес я и тут же услышал голос, спешивший исправить ошибку:

– Нет, приходите-ка лучше ко мне домой. В семь вечера.

Сойдя с пригородного трамвая на указанной мне остановке, я заметил, что волнуюсь. «Так не годится», – сказал я себе. Мне вспомнилась притча про вора, который, пробираясь в намеченный дом, наложил большую кучу перед воротами, и волнение мое улеглось.

Очень хотелось есть. Прямо у остановки я приметил китайскую закусочную.

Я заказал рамэн. [2]

– Луку побольше, пожалуйста. – В миске поверх рамэна горкой лежал лук. Я наклонился над едой, пар защекотал мне ноздри, из носа потекло. Мне стало жаль себя, но я бодрился: «Хосикава Хосико раньше жила не лучше моего. Куда там – хуже!»

Я помнил свою первую встречу с Хосикава Хосико в отеле «Т». Холл снова и снова поглощал входивших. Мне остро припомнилось чувство отчужденности, я был не того поля ягода.

Но она в то время выглядела парящей на гребне успеха. Массивное кресло, в котором она сидела, казалось, прислуживало ей.

Я робел и втайне ненавидел ее за то, что она избрала местом встречи этот холл. Но тут мне надоело вспоминать неприятное. Мое негодование постепенно угасало.

Поев, я воспрянул духом и, выйдя из харчевни, зашагал, бормоча под нос переиначенный стишок:

Облик Хосикава Хосико соответствовал ее роскошной гостиной. Я глубоко погрузился в массивное кресло. Сначала я пытался соединить ноги, но потом решил принять вызывающую позу и скрестил их.

– Слушаю вас, – произнесла она ровным голосом. Я заговорил и, чтобы подчеркнуть достоверность моих сведений, местами был излишне подробен. Мне хотелось причинить ей боль. Но ее лицо оставалось безмятежным. Казалось, она уже давно подготовилась к тому, что такой день настанет. Это застывшее лицо меня раздражало. Я подвинулся на край кресла и наклонился к ней. Я живописал мельчайшие подробности, чтобы расшевелить ее.

В какой-то момент лицо ее исказилось, но тут же обрело прежнее выражение. И изменилось-то не все лицо, она лишь сдвинула брови и чуть заметно шевельнула ноздрями. В ту же секунду я ощутил во рту сильный запах лука. Никогда раньше я не чувствовал запаха съеденного, возможно, это, как контактный взрыв, было вызвано движением ее носа и бровей. Как бы там ни было, совершенно очевидно, что не мой рассказ заставил дрогнуть ее лицо, и я снова вжался в кресло: «Ну да, я ел рамэн, что в этом ужасного, ты разве прежде не едала рамэна?» – Я бросил проницательный взгляд на ее ноздри.

Красивой формы тонкий носик казался прелестным изделием ручной работы. И в него-то проникло мое тепловатое дыхание с луковым ароматом! Ситуация вопиющая.

– Что же вы собираетесь делать? – спросила она, когда я кончил.

– Мы хотим опубликовать это в нашем журнале.

– Очень некстати.

– Что поделаешь.

– Очевидно, ничего не поделаешь, над слабой женщиной можно издеваться… – В ее словах не было мольбы.

– Вы сильная женщина.