Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы

Домой он вернулся только к обеду. Простая еда и лёгкое вино показались ему такими вкусными, что он быстро расправился со всеми запасами и, включив телевизор, начал щёлкать пультом управления. Перепробовав все каналы по нескольку раз, он с сожалением убедился, что порнуху днём не показывают. Вино уже начало действовать и оглядев комнату, Илья вспомнил, для чего его сюда привезли. Работа штукатура уже не казалась ему такой сложной, он взял мастерок и взвесил его в руке.

…Когда Джованни увидел, во что превратилась стена его спальни, он с трудом сдержался, чтобы не накинуться на Илью с кулаками. Неудавшийся штукатур был обложен отборным итальянским матом и доставлен домой.

На следущий день у Нади резко повысилась температура. Она решила, что это простуда и стала принимать антибиотики. Скоро она выздоровела и могла бы забыть о болезни, но у неё прошёл срок. Беременность её не пугала, в конце концов, они прокормят и двух детей, но сильные лекарства могли фатально подействовать на плод, а рожать больного ребёнка она не хотела. Подождав несколько дней, Надя попросила мужа поехать с ней в Рим. К ним присоединилась и Маша, испытывавшая сильные боли в животе и её дед, у которого в тот день был очередной шахматный турнир. Они выглядели как одна большая семья. Совместная эмиграция сблизила их настолько, насколько и могут быть близки люди. Тратить деньги на проезд они не хотели и поехали зайцем, но им не повезло, контролёров они заметили слишком поздно. Их зажали с двух сторон. Деться безбилетникам было некуда и они притворились, что ничего не понимают. Контролёры ругались, кричали и размахивали руками, но возиться с эмигрантами не хотели: по опыту они знали, что штрафа с них не возьмёшь, в тюрьму не посадишь, а поэтому и тащить их в полицию бессмысленно. Они стали ругать своё правительство, из-за которого страну наводнили выходцы из третьего мира, особенно русские, которых они, итальянцы, били во время второй мировой войны, но, вероятно, били мало, потому что эти свиньи другого языка и не понимают.

— Вы ошибаетесь, — возразила Маша, — во время войны мы вас били, а не вы нас, а этот старик, — она указала на деда, — генерал, его армия прошла пол Европы.

Автобус притих и военврач без пенсии тот час же стал центром внимания. Он понял, о чём говорит Маша, неспеша вынул свои награды и по одной стал прикреплять их к пиджаку. Пассажиры внимательно следили за каждым его движением.

— Закон для всех одинаков, — сказал старший контролёр, а его коллеги не сговариваясь стали подталкивать безбилетников к выходу.

— Бежим, Яков Борисович, — шепнул Илья.

— Не спеши.

— Почему?

— Потому что скоро сиеста.

— Ну и что?

— Следущий автобус может пойти через три часа и тогда я не попаду на турнир, а вы — в поликлинику.

— Что же делать?

— Маша, скажи, что твоя мать плохо себя чувствует и мы везём её в госпиталь, а дома у нас остались твои братья и сёстры, мал-мала-меньше, скажи, что мы, конечно, нарушили закон, но сделали это исключительно по бедности, — обратился к ней дед.

Маша перевела, пассажиры загалдели, выясняя кто прав, кто виноват, а когда водитель попытался их успокоить, автобус чуть не врезался в столб и вынужден был остановиться. Контролёры, не ожидая развязки, вышли, а пассажиры стали расспрашивать эмигрантов, кто они, как здесь оказались и что делают. Маша подробно ответила на все вопросы.

— Откуда ты так хорошо знаешь язык? — спросила её какая-то женщина.

— Выучила.

— А давно ты здесь живёшь?

— Три месяца.

— Ты, наверно, итальянка?

— Нет.

Отрицательный ответ женщину не убедил: черноволосая, смуглая девочка, говорит без акцента, зовут Мария, ну а то, что родители её приехали из России, ничего не доказывает. Они ведь жили за железным занавесом, привыкли всего бояться, вот и скрывают свою настоящую национальность.

В поликлинике дежурный врач быстро определил, что обе пациентки в полном порядке, но у младшей на нервной почве раньше времени началось то, что у старшей по тем же причинам задерживается. Наде он сказал, что после простуды она должна быть очень осторожной.

— Что вы имеете ввиду?

— Вам на некоторое время придётся отказаться от секса.

— На сколько?

— На полгода, не больше.

— Да вы что?

— Я пошутил, — засмеялся врач.

— За такую шутку тебя надо было бы кастрировать.

— Что сказала твоя мама? — спросил врач Машу.

— Она сказала, что не понимает ваших шуток.

На автобусной остановке в Травояниках они встретили Гену. Он сказал, что они получили разрешение на въезд в Америку. Принять их согласилась община небольшого городка Санкт-Петербург во Флориде.