Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы

— Зачем мне большой участок?

— Чтобы лежать рядом с близкими.

— Если захотят, они и так смогут ко мне присоединиться, я лучше возьму стандартный участок за полцены.

— Three clients, three clients, three clients [22] Three clients — три клиента. , — пропел Тигран на мотив «Три карты, три карты, три карты».

— Хорошо, — согласился Яша, — записывайте, — и, открыв «Белые страницы» продиктовал фамилию и адрес президента своей компании, начальника отдела кадров и главного бухгалтера.

— Вот теперь скидка вам гарантирована, — пообещал Тигран.

— Ну, спасибо, хоть одна хорошая новость за день, а то я уж вешаться собрался.

— Вешаться?

— Да.

— Вы знаете историю про «нового русского», который не смог отдать долг и решил повеситься?

— Нет.

— Он встал на табурет, накинул петлю на шею, посмотрел по сторонам и увидел на шкафу недопитую четвертинку. Не пропадать же добру, — решил он, достал бутылку, допил и опять набросил петлю. Опять посмотрел по сторонам, увидел на другом шкафу чинарик. Взял его, закурил и думает: А чего я вешаюсь? Жизнь-то налаживается!.. Это я вам к тому говорю, что надо внимательно по сторонам посмотреть, может жизнь и наладится.

— Точно, я сначала подберу хороших соседей, прослежу, чтобы все они попали на свои места, а уж потом подумаю и о себе.

— А я пока позвоню вашим бывшим сотрудникам и передам им привет с кладбища.

— Откуда вы знаете, что они мои бывшие сотрудники?

— Вы сегодня утром оставили свой рабочий телефон Джессике, а когда я вам перезвонил, мне сказали, что вы там больше не работаете. Я понял, что вас уволили и решил вас немного развлечь. А то, что вы мне сосватали своих начальников, было понятно по тону. О друзьях так не говорят. Кстати, нам сейчас нужны продавцы подержанных машин, и если хотите мы с вами можем об этом потолковать.

— Серьёзно?

— Вполне.

— Ждите, выезжаю.

Им осталось пройти последний таможенный досмотр. Все нервничали, но особенно волновался Григорий Львович. Хирург с большим опытом, он в последние годы занимался организацией труда в крупных клиниках. Это была золотая жила и, стараясь не пустить на неё других старателей, он без особых усилий намывал огромные деньги. Он читал лекции высшему звену медицинской бюрократии и всегда «брал аудиторию» с первой же минуты. Ему нравилось подавлять слушателей своей волей. Он заставлял их смеяться и негодовать, радоваться и возмущаться. Он предлагал им найти изъяны в собственной работе, а потом придумывать меры по их устранению. Его лекции почти всегда заканчивались овацией. В мире высокопоставленных аппаратчиков такое бывало не часто. При желании он мог бы сменить национальность и открыть себе путь в доктора и академики. Но он предпочитал оставаться кандидатом медицинских наук и быть невыездным. Да ему и не нужна была заграница. Там он не смог бы применить свой артистический дар, а он не хотел покидать сцену даже на короткое время. В Советском Союзе он чувствовал себя как рыба в воде, а теперь судьба выбрасывала его на сушу.

На совершенно незнакомую сушу.

Как он приспособится к новой обстановке? И сможет ли он в ней функционировать. Сил и энергии у него еще достаточно, а вот времени в обрез. Ему 61 год, у него нет шансов выучить язык и устроиться, как в Союзе, а получать пенсию и забивать козла он не хотел. Поэтому он так и воевал со своей невесткой, когда она решила уезжать. Сказал ему об этом сын, но решила-то всё она.

Григорий Львович посмотрел на Марину.

Сильная женщина, она сразу ему понравилась, хотя он и почувствовал в ней соперницу. До её появления в доме все ходили по струнке, но она изменила привычный уклад и он очень болезненно это переживал. Для собственного спокойствия он выхлопотал молодым квартиру, но обстановка разрядилась только на время. Когда они встречались, Марина говорила об отъезде. Она жаловалась, что в Советском Союзе для них все пути закрыты. Он и не спорил, пробиться здесь действительно тяжело, но если проявить характер, то можно. Он же добился своего, хотя у него не было ни влиятельных родственников, ни нужных связей. Он закончил институт, перебрался из заштатного Житомира в Москву, защитил диссертацию и в своей области стал авторитетной фигурой. Да и Витя с Мариной много успели для своего возраста. Оба — кандидаты наук, Марине даже предлагали заведовать отделением. Чего же им ещё надо? Говорят, что не могут пережить, когда ими руководит неграмотное партийное ничтожество. Ну, что ж, он их понимает. Он и сам всё это испытал, но где же гарантия, что в другом месте будет лучше? Нет такой гарантии. Конечно, национальность усложняет их жизнь, но нельзя же из-за этого менять страну. Даже при самых благоприятных обстоятельствах неизвестно, сколько им придётся затратить сил, чтобы стать на ноги. Там всё придётся начинать с нуля. Они не хотят, чтобы их сын, его внук, пережил то, что пережили они. Теоретически Григорий Львович соглашался, но когда они перешли от слов к делу, он заболел. Конечно, его сын с невесткой могут на что-то рассчитывать, внук тем более, а вот он, Григорий Львович Кац, что он будет там делать? А его жена? Сидеть на завалинке и сплетничать с соседями? Нет. Пусть дети едут, если они так уж этого хотят, а он останется. По крайней мере, будет жить, так как привык и заниматься тем, что любит. Только без сына и внука… И без Марины, которую он уже давно любит как дочь. Строптивую, своевольную и непослушную, но дочь.